Властелин Сонхи
Шрифт:
Еще несколько трупов: охрана госпожи Кориц и неизвестные лица. Прислуга убита, Сонтобии нигде не видно. В гостиной все черно от сажи, вместо мебели головешки, на полу обгорелые останки еще трех человек. Рядом с треснувшим закопченным зеркалом белеет нетронутый листок бумаги, приколотый ножом, который всадили в стену по самую рукоять – не иначе, с помощью магии.
«Сонтобия вне игры».
– Демоны Хиалы, какая вульгарность, – негромко и презрительно обронил Тейзург, нарушив общее молчание.
– Вы о чем? – поинтересовался один из магов.
– Деталь
– Полагаете, коллега Эдмар, злоумышленники должны были сбрызнуть его духами? – огрызнулся старший из инквизиторов.
– Это не обязательно, но они могли бы позаимствовать чей-нибудь кинжал, тогда сие послание, адресованное, по всей очевидности, нам с вами, выглядело бы куда пристойней.
– Кто это был, вы можете сказать?
– Некто, чей вкус небезупречен, а в остальном – увы, никаких догадок.
Орвехт тем временем изучал листок. Отпечатков не осталось, о почерке тоже говорить не приходится: ровные красивые буквы напоминали типографский оттиск – так называемые «магические письмена», созданные с помощью заклинания.
– Они использовали пламя саламандры. Судя по всему, у них был мощный одноразовый артефакт. Другой вопрос, какая в этом была необходимость – уничтожали следы?
– Или оборонялись от Дирвена?
В доме ни единой живой души, зато кое-что рассказали перепуганные соседи. Они видели, как в переулке появились неизвестные люди, целая банда: одни ввалились в дом, другие остались снаружи. Потом караульщики где стояли, там и попадали – кто у крыльца, кто подальше, а снег все сыпал и сыпал. Вдруг на втором этаже как полыхнет – в окне словно вздулся огненный пузырь, но пожар тут же сам собой погас. Вскоре после этого из дверей вышли двое в долгополых шубах: один в белой, другой в черной. За снежной пеленой лиц не разглядеть, но вроде бы вторая была госпожа Кориц. Спутник ее то ли поддерживал, то ли тащил, чтобы шагала побыстрее, и они исчезли в вихрях метели.
Когда упомянули о шубах, маги начали многозначительно переглядываться, а Тейзург промурлыкал: «Какая прелесть, обожаю вашу Светлейшую Ложу…»
Орвехт подумал, что расследование, по всей вероятности, поручат ему, и достопочтенные Привелдон с Гиндемонгом сживут его со свету, если он не вернет им пропажу.
Знает ли он, что такое Накопители?.. Да это каждый дурак знает, за кого они принимают первого амулетчика Светлейшей Ложи?!
– Это вроде монастырей для древних магов, ну, для тех, кто в прошлых рождениях очень давно тоже был волшебником. У них особые способности к науке, они там живут в тишине и занимаются всякими теоретическими исследованиями. Один только Тейзург не захотел в Накопитель, потому что он наипервейшая в Сонхи сволочь, и ему там не развернуться, и рыжий придурок тоже не пошел в ученые. Там ведь работать надо, а не мерзопакостями заниматься.
– Стало быть, правды вы не знаете, – сложив руки на выступающем животе и проникновенно глядя на Дирвена, подытожил Чавдо Мулмонг с печалью в голосе.
– Еще бы ему сказали правду… – эхом отозвалась вурвана, скривив
– Это вы о чем? – настороженно поинтересовался первый амулетчик.
– Посмотри сам, что такое Накопители, – мягко, хотя и с затаенным вызовом предложила Лорма. – С конца прошлого лета они стоят заброшенные, потому что погибла могущественная сущность, с которой они были связаны. Об этом тебе тоже не говорили? Сначала посмотри, потом я расскажу, что знаю.
– Как я посмотрю, если они за городом, и посторонних туда не пускают?
– У тебя есть Наследие Заввы. Накопители – это артефакты, и они подвластны Повелителю Артефактов точно так же, как «Незримый щит», «Каменный молот» или «Правдивое око». Разница только в размерах, количестве ингредиентов и уровне вплетенных заклинаний. Попробуй до них дотянуться!
– Не сомневаюсь, при ваших способностях это проще простого, – подхватил Чавдо. – Вы шутя узнаете главную тайну магов, которую они хранят, как зеницу ока – вам это по плечу. А мы с госпожой запасемся терпением и подождем. Будет лучше, если вы сами доберетесь до скрытой от непосвященных истины.
Шнырь дожидался господина за воротами резиденции Светлейшей Ложи. Волшебному народцу не подойти к этим хоромам ближе, чем на сотню шагов, но ему закон не писан: благодаря чарам господина он мог сидеть на корточках возле арки с позлащенными решетчатыми створками и корчить рожи проходящим мимо волшебникам. И ничего ему не сделается, и никто его не увидит… Сам забоялся и перебежал на другую сторону улицы, подальше от логова экзорцистов.
Тейзург вышел оттуда вместе с большой компанией магов, но приотстал и велел Шнырю выследить Крысиного Вора, а потом пустился догонять остальных. Даже к лучшему, что не взял с собой: маги были один другого страшнее, и ежели кто из них в тебя шарахнет, мало не покажется.
На шее у Шныря висел мешочек, в котором была зашита прядь рыжих волос и клок серой кошачьей шерсти: благодаря чарам, наведенным в эти ошметки, он без труда разыщет их обладателя.
Гнупи то семенил, жмурясь и пригибаясь, то, разогнавшись, залихватски скользил по наледи в своих деревянных башмаках. Ветер норовил сбить его с ног, в рукава и за шиворот зеленой суконной курточки набивался снег. Этак он и к полуночи Крысиного Вора не сыщет: тот водит дружбу с самим Северным Псом, который, небось, открыл для него коридор посреди метельной круговерти. Там, где идет Хантре, ветер стихает, а за спиной у него опять затевает свою бешеную свистопляску – разве за ним угонишься?
Шнырь уже потерял надежду выполнить господское поручение – видать, придется ему, сиротинушке, до завтрашнего утра ковылять по сугробам! – когда метель угомонилась. Город под снежным одеялом словно погрузился в дрему, светились тусклой желтизной залепленные белыми хлопьями окошки, из труб в меркнущее пасмурное небо валил дым – повсюду растопили камины и печки. Шнырь помчался во всю прыть, оставляя на нетронутом пушистом покрове цепочку маленьких следов – для стороннего наблюдателя только она и выдавала его присутствие.