Властелин суда
Шрифт:
Из коридора послышался телефонный звонок. Она удивилась: кто же это еще из сотрудников работает в субботу вечером? Вообще-то ничего странного: разведенных здесь достаточно. Она вернулась в коридор и уже была на пути в приемную, когда заметила мигающий огонек сообщения на своем телефоне. Так как накануне, в пятницу, она была на работе чуть ли не до десяти часов вечера, сообщение вряд ли было служебным. О том, где она находится сейчас, могли, по ее предположениям, знать точно двое — ее мать и... Дэвид. Она вошла в свой отсек и набрала нужный номер и пароль. Электронный голос сказал, что ей оставлено два сообщения. Первое было послано примерно двадцать минут назад.
Тина?
При звуке этого голоса она ощутила волну адреналина, но сообщение внезапно оборвалось. Она быстро нажала кнопку «повтор», чтобы прослушать второе сообщение, оставленное через четыре минуты после первого.
Тина. Это Дэвид. Я только что говорил с твоей матерью. Ты здесь?
Он тихонько, как бы про себя, чертыхнулся.
Черт возьми, Тина, я получил твое сообщение.
Судя по помехам, говорил он с мобильника. Он задыхался, как после бега.
Забудь о портфеле. Не бери его, слышишь? Оставь его там, где он есть. Если ты уже здесь и взяла, поставь его на место и уходи отсюда. Уходи, черт возьми!
Эти слова ударили ее как под дых. Секунду она неуверенно держала трубку, словно в нерешительности, потом, повесив ее, по памяти набрала номер.
— Дэвид!
— Тина, где ты сейчас?
— В офисе, я...
— Убирайся оттуда немедленно! Поняла? Быстро, как только можешь!
— Что...
Она услышала скрип тележки уборщика. Звук колесиков, катящихся по мраморному полу. Курение в здании запрещено. Зачем ему понадобилось чистить пепельницу возле лифта?
— Тина? Тина!
Ей вспомнилась Мельда Деманюк. И Эмили Скотт.
Он быстро двигался под навесом, прячась за машинами и оглядывая парковку. Его джип исключался: возле него расположились полицейские. Оставалось единственное: Мельдина «барракуда» выпуска 1969 года. У Слоуна был запасной ключ от нее. Если он сумеет подойти к машине и завести ее, то у него есть шанс. После смерти мужа Мельда за руль садилась редко, и машина главным образом простаивала.
Поначалу он хотел, выйдя из квартиры, броситься к двум полицейским у входа, но мысль эту он отверг. Ведь они были заняты поисками сбежавшего из лечебницы психа, вооруженного и, видимо, крайне опасного. А при таких обстоятельствах было маловероятно, что они поверят Слоуну, будто в одном из небоскребов в центре города находится женщина, чья жизнь сейчас под угрозой. Да они даже и слушать его не станут. Он попытался связаться с детективом Фрэнком Гордоном и позвонил в инглсайдский участок, но тот не ответил, а о том, чтобы дать Слоуну его домашний телефон, не могло быть и речи. Ему отвечали, что оставят Гордону сообщение, но рассчитывать, что тот доберется до офиса раньше Слоуна, не приходилось.
Скользнув по стене к машине, он щелкнул замком. Дверца со стороны водителя заскрипела, как крышка сундука, который долгие годы простоял на чердаке и ни разу не открывался. Он втиснулся в машину, откинув спинку водительского кресла, и посмотрел в зеркало заднего вида и боковое — полицейских видно не было. В машине пахло кислой плесенью — так пахнут шкафы стариков, — и запах этот не могла забить сосновая отдушка, к тому же давно выдохшаяся. Однако вишневые кресла и приборная доска были как новые — ни единого пятнышка или трещинки. Слоун всей душой надеялся, что и двигатель машины сохранился так же хорошо. Так ли это, ему предстояло выяснить. Он вставил ключ в зажигание, пожелал себе удачи, скрестив пальцы, и повернул ключ. Двигатель напрягся, но, как назло, не заработал. Слоун выжимал стартер, умоляя машину ожить, но, чувствуя, что аккумулятор садится, выключил зажигание. Не отрывая взгляда от зеркала заднего вида, он заставил себя досчитать
— Давай! Ну давай же!
Двигатель кашлял и отплевывался, как вытащенный из воды утопленник. Потом он заглох.
Черт. Слоун выключил зажигание и обшаривал взглядом парковку, гася в себе желание действовать немедленно и надеясь, что аккумулятор все-таки не подкачает и соберется с силами. Он начал опять считать, но на этот раз дотерпел лишь до пяти и вновь повернул ключ зажигания. Двигатель словно взорвался и стрельнул выхлопной трубой — под навесом разнеслось эхо, как от выстрела. Слоун услыхал голоса, и в зеркале заднего вида показались двое полицейских. Вот сейчас они увидят облачко дыма из выхлопной трубы Мельдиной «барракуды».
Слоун зажмурился.
— Ладно, Мельда, если ты там, наверху, все еще опекаешь меня, подтолкни свой драндулет!
Он резко нажал на газ, одновременно повернув ключ зажигания. Двигатель задрожал, зафырчал, плюясь, и снова выстрелил. Слоун не отпускал педаль, наращивая число оборотов, не давая мотору заглохнуть. Теперь заднее стекло накрыло темно-серое облако. Не снижая оборотов, он включил заднюю передачу и, сняв ногу с тормоза, пожелал, чтобы двое полицейских, стоявших где-то там, в дыму, убрались с его пути.
39
Темно-синий «шевроле-блейзер» Питера Хо с надписью белым на дверной панели «Медицинский эксперт округа Лоудаун» стоял припаркованный на кирпичной дорожке, ведущей к выстроенному в колониальном стиле дому Тома Мольи. Дом был в тупичке, выкрашен желтой краской, с окаймленными синими ставнями окнами мансарды. В палисаднике цвели розы и азалии, а газон был зеленым, если не считать бурых пятен в местах, куда не доставал портативный разбрызгиватель-поливалка. Молья остановил «шевроле», чтобы полюбоваться картиной пригородных домиков в окружении зеленых лужаек и раскидистых деревьев; маленькие, в три спальни, домики переливались всеми цветами, освещенные безукоризненно ровными рядами уличных фонарей и разнообразием ламп на крылечках. Именно о покупке такого дома в таком пригороде мечтал Берт Куперман, чем нередко делился с товарищами. Хватит об этом.
Молья лично сообщил обо всем семье Купермана. Ему и раньше доводилось стучать в дверь с подобной вестью, но сегодняшний визит дался ему тяжелее. Едва увидев его, Дебби Куперман рухнула в обморок. Она поняла. И вся семья поняла тоже. Они были дома. Ждали. Надеялись, даже потеряв надежду. Маленький сын Купермана плакал на руках у матери. Что ж — имел полное право.
Джей Рэйберн Франклин посчитал несчастный случай единственным объяснением всего произошедшего — и исчезновения Купермана, и того, что, прибыв на место, молодой офицер не связался по рации и что парковая полиция не увидела машины. Купу не повезло. Его машину занесло на повороте, и он полетел с крутого склона прямиком в Шенандоа. Объяснение выглядело логичным.
Только Том Молья не верил в это. Ни капельки не верил.
Берт Куперман не мог не справиться с машиной на повороте, какой он делал в своей жизни сотни раз. Не мог из-за усталости не рассчитать скорости. Кому-то было нужно, чтобы все выглядело именно так. Кому-то было нужно представить это несчастным случаем, будто новичок-полицейский, уставший после дежурства, спеша добраться туда, куда он ехал, совершил трагический просчет. Они знали, что делали, уничтожив все улики и сведя все к единственной — следу шины на крутизне. Они не были заурядными убийцами, как не были убийцами-любителями. Это были мастера своего дела. Мастера экстра-класса.