Властелин Времени
Шрифт:
Тут судно в который уже раз вздрогнуло от сильнейшего удара. Не успели пираты опомниться, как бородатый хорвум снова поднялся из глубин прямо по ходу корабля. Черные глаза твари злобно сверкали.
«Одноглазая Пегги» врезалась в тушу чудовища, вздрогнула и свернула вбок, скользя по гладкой чешуе. Бородатый хорвум метнулся вперед, к работающим в оснастке гномам. Но не успел он раскрыть свою зловонную пасть, как старый волшебник шагнул вперед и взметнул вверх руку.
В ладони его сверкнула зеленая молния. Резкие свистящие звуки, сопровождавшие ее появление, заглушили
Хорвум замер, что спасло гномов — ужасные челюсти щелкнули всего в нескольких футах от них. Чудовище попробовало было повторить атаку, но перед ним словно выросла невидимая стена. Тогда оно решило сменить тактику и метнулось вперед, нападая на Крафа.
От толчка, в который тварь вложила всю свою ужасающую силу, волшебник полетел за борт. Все это происходило на глазах у Джага, но он был совершенно не в силах в это поверить.
— Вы что, шелудивые псы, совсем разум потеряли? — взревел Халекк. — Порежьте эту гадину на куски!
Пираты обнажили сабли и боевые топоры. Джаг вытащил нож, хотя догадывался, что его лезвие вряд ли сможет нанести чудовищу особый вред.
Бородатый хорвум снова ринулся в атаку, но пираты успели уклониться от его челюстей и нанести ответные удары. К несчастью, особо успешными их действия назвать было трудно — на теле твари, покрытом чешуей, не осталось ни царапины.
Предприняв очередную атаку, хорвум схватил одного из гномов и на глазах у товарищей по команде перекусил беднягу пополам, после чего, мотнув головой, сломал грот-мачту почти у самого основания. Удерживаемая лишь оснасткой, мачта повалилась на правый борт, еще сильнее накренив «Одноглазую Пегги» и сбросив в океан двоих пиратов.
Двеллер крепче сжал нож. «Конечно, все наши усилия напрасны, — думал он, — мы не в силах справиться с ужасной тварью. Она без труда сможет уничтожить корабль, и мы окажемся за бортом. Даже если кто-то и выживет, то помощи в этих водах ждать неоткуда».
Со своей судьбой Джаг, может быть, и смирился, но его мысли постоянно возвращались к Великому магистру Фонарщику. С тех пор как гоблины-работорговцы разлучили его с семьей, двеллер ни с кем не сближался, пока Великий магистр, которому он был обязан избавлением от рабства, не взял его под свою опеку и не стал учить всему, что знал сам. А теперь, если он, Джаг, погибнет, спасти Великого магистра из лап гоблинов будет некому.
Отважные гномы тем временем не прекращали попыток дать отпор столь превосходящему их силой противнику. Двеллер шагнул вперед, уверенный, что его место — рядом с ними.
— Довольно!
Властный голос, который, как с изумлением понял Джаг, принадлежал Крафу, без труда перекрыл вой ветра.
Двеллер ошеломленно повернулся к правому борту; он думал, что даже если волшебник и не пошел ко дну, то наверняка остался где-то далеко позади.
Краф невероятным образом несся над водой на пылающей ярким зеленым огнем волне, которая явно не подчинялась законам, заставлявшим неистово бурлить окружающий их океан. Волшебник стоял, широко расставив ноги; свою остроконечную шляпу он потерял, его мокрые седые волосы и борода развевались по ветру. Промокший плащ плотно
Но Джаг-то знал волшебника и догадывался, на что тот способен. Воздух трещал от энергии, которую Краф призывал к себе и собирал в единое целое.
— Именем Древних, — взревел он, — этот корабль и эти люди под моей защитой! Моей! Я Краф! Ты меня знаешь!
Невероятно, но бородатый хорвум явно заколебался. Однако потом издал странные звуки, напоминающие смех, откинув голову назад и завывая как безумный. Все это время он не отставал от корабля, как и волшебник, оседлавший зеленую волну.
— Ты берешь на себя слишком много, Краф! — Голос чудища звучал грозно и хрипло, словно ветер, загоняющий воду в прибрежную пещеру. — Эти жалкие существа обречены. Они мои, потому что я так хочу!
— Я этого тебе не позволю, — откликнулся старый волшебник.
Громадная тварь выгнула шею, приблизив к нему свою морду.
— Как ты можешь мне помешать?
— Сейчас увидишь, — хладнокровно ответил Краф.
— Ты вместе со своими приспешниками заставил меня и моих сородичей много лет провести на дне океана, — заявил хорвум обвиняющим тоном.
— Потому что вы мешали нашему делу.
Джаг, старавшийся не упустить ни слова, подумал, что ему почти ничего не было известно о бородатых хорвумах. Труды в Хранилище Всех Известных Знаний, посвященные их описанию, представляли собой в основном собрание догадок и мифов. А Краф, оказывается, уже имел с ними дело, да и это чудище явно было знакомо с волшебником. Все, конечно, знали, что Краф живет невероятно долго, но даже Джагу Великий магистр Фонарщик почти ничего не рассказывал о прошлом старого волшебника.
— Ты ведешь себя как враг, — воскликнуло чудовище.
— Да я никогда и не был твоим другом, — отозвался Краф. — А кто тебя, кстати, пробудил, Мефосс?
Тварь снова издала звуки, напоминавшие хохот.
— А ты так и не избавился за эти годы от присущего тебе любопытства! Хотя, как я вижу, сильно постарел и ослаб.
Краф мрачно воззрился на хорвума и расправил плечи.
— Скоро ты убедишься, что это впечатление ошибочно. Тебе лучше было бы уйти с моей дороги.
— Почему? Даже с помощью остальных членов Круга Древних ты не смог нас убить, только наложил чары.
— Это было давно, — напомнил волшебник. — С тех пор, можешь поверить, я научился многому.
— Я тебя не боюсь, Краф.
Волшебник выпрямился; на фоне беснующихся волн он казался тонкой тростинкой, которую, однако, не по силам было согнуть штормовому ветру.
— Тогда ты умрешь.
Двеллер не знал, блефует ли Краф. Старый волшебник обладал невероятным могуществом; за годы знакомства с ним Джаг успел насмотреться, как тот совершает удивительные вещи. Превращать надоедливых людей в жаб — это была просто забава, что-то вроде салонных фокусов, как говорил сам Краф, хотя его жертв это обрекало на долгую печальную жизнь, заполненную охотой на мух и иных насекомых.