Властелины безмолвия
Шрифт:
Жесточайшая боль при пересечении последнего ментального порога.
Но голос Грейсона не оставляет меня в покое... Вихрь огня...
Голова моя в конце концов разрывается и разлетается осколками.
Я дико воплю в то время как со скоростью пушечного ядра падаю в глубь бесконечного колодца.
Но вот еще секунда, и я врезаюсь в твердую землю...
Мои руки нервно ощупывают холодную и скользкую поверхность. Я оборачиваюсь, пытаясь оглядеться сквозь полумрак.
Я кричу
– Госпожа Ватсон!
Глава 6
Мало-помалу страх отступает. Боль исчезла. Я сажусь и касаюсь твердой поверхности стены.
Но ведь эта стена во сне. Она не должна быть твердой.
Это иллюзия, призрак стены...
Тем не менее это настоящая стена. Столь же реальная, как и мое тело. Она твердая... прочная... она...
Я сижу, с трудом переводя дыхание. Сумрак постепенно отступает. Или это привыкают глаза?.. Становится чуть светлее. Чувства мои восстанавливаются.
Легкий шорох откуда-то снизу заставляет меня вздрогнуть. В углу на земле, скорчившись, лежит какая-то фигура.
Почему-то я догадываюсь, что это человек.
Его блестящие глаза впиваются в меня с ужасом и любопытством.
– Госпожа Ватсон...
Между двумя ударами сердца я различаю ее тонкий силуэт.
– Госпожа Ватсон...
Возникает ощущение, что я только что очнулся после долгого кошмара, вынырнув в реальность из сна. Но с другой стороны, это же и был сон, будто я задыхаюсь в темной дыре как проклятый.
И между сном и явью я шепчу:
– Ответьте, госпожа Ватсон, прошу вас...
– Кто вы?
– Ничего не бойтесь, я не сделаю вам зла...
– Кто вы?
– Меня зовут Роберт Милланд. Мы с вами замкнуты в одну гармоничную систему. Я пришел, чтобы вывести вас из вашего сна...
– Что вам от меня нужно?
Голос ее дрожит от страха. Это даже не голос, а дуновение, намек на голос.
– Я пришел, чтобы помочь вам, госпожа Ватсон.
– Я не нуждаюсь в помощи.
– Послушайте меня. Необходимо, чтобы вы меня выслушали.
– Не подходите! Не приближайтесь!
Глубочайший ужас искажает ее лицо. Я останавливаюсь в двух шагах.
Я рассказываю ей о Грейсоне, о нашей попытке, об опасности, которая ее подстерегает, если она будет упрямиться, но на нее ничто не действует. Как об стенку горох.
Она недвусмысленно и четко заявляет мне:
– Вы не имеете права. Покиньте этот мир и оставьте меня в покое.
– Я не могу этого сделать. Я должен убедить вас вернуться.
– Зачем?
Стоит ли рассказывать ей всю правду? Жестокую правду, из-за которой я предпринял это путешествие. Нет, просто попробую начать сначала.
– Почему вы убили своего мужа?
С отвращением на лице, опустив
– Замолчите. Хотя бы из жалости замолчите...
– Но была же причина? Какая? Вы должны это помнить...
– Да замолчите же вы, я этого не вынесу...
– Объясните же, черт побери!
– Неужели вам нравится мучить меня? Разве вы не видите, что я страдаю?
– Еще хуже будет, если вы станете упрямиться... тогда вы пропали... совершенно пропали...
– Оставьте меня... ради бога, оставьте...
– Госпожа Ватсон, вас подстерегает сумасшествие... Вы в это не верите и продолжаете окукливаться все больше и больше, чтобы уйти от своих воспоминаний... В убежище подсознания вы продолжаете сражаться со своими угрызениями совести, но мозг ваш болен и скоро не сможет сопротивляться. Человеческий мир внушает вам ужас, и вы охотно по своей воле прячетесь все глубже и глубже. Эти стены не что иное, как попытка вашей души отгородиться. Разве не так?
– Боже, сделай так, чтобы я умерла!
Тяжело дыша, она смотрит на меня огромными глазами и, кажется, вот-вот сорвется в нервном припадке.
– Сделайте усилие, и я вам помогу...
– Неужели вы не понимаете, что для меня это невозможно?
– Ну хорошо. Успокойтесь... Я все равно вам помогу.
Отказ ее был каким-то неуверенным, робким, не противоречащим ее ангельской, почти детской красоте.
Я готов был позвать Грейсона, но пересилил себя. В любом случае я должен был преодолеть это ослабевающее сопротивление собственными средствами.
Но взывать к разуму Валери было бессмысленно.
Я подождал некоторое время. Секунду или вечность, не знаю. Потом посмотрел вверх и увидел отверстие. Помещение, где мы находились, напоминало узкую коробку, стены которой терялись где-то вверху. Коробку, заброшенную в никуда и заставляющую задуматься, что происходит там, в вышине.
Нужно было, чтобы я нашел решение. И тут я опять обратился к Валери:
– Почему вы так говорите?
– Как я говорю?
– Вы говорите о невозможности преодолеть страх.
– Да! Совершенно верно. Это свыше моих сил.
– Где мы?
– Откуда мне знать?
Я указал наверх. В сумрачную пустоту, где, казалось, патрулировали с механической безнадежностью огромные бледные облака. Лунный луч сквозь отверстие обливал нас холодным сиянием.
– Ну и какой же мир вы создали за этими стенами?
– Я не знаю... Прошу вас, проснитесь, господин Милланд.
– Тот мир стал для вас реальным?
– Он реален и без меня... или, по крайней мере, был... когда... О! Я больше ничего не знаю... ничего не знаю больше...