Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана
Шрифт:
Дальше — больше, и наконец, он решил снять с себя ответственность, приписав свои измышления шести выдуманным же историкам прошлого. При книге, несомненно, бьшо какоето общее предисловие, до нас не сохранившееся; может быть, там сочинитель и рассказьшал, как он будто бы нашел в архивах писания такихто старинных
Столь смелая гипотеза, разумеется, вызвала споры, затянувшиеся до наших дней. Большинство ученых примкнули к поздней датировке, предложенной Дессау; меньшинство держатся традиционной ранней датировки; отдельные ученые предполагают серединную дату, 360е годы. Единогласие до сих пор не достигнуто и когда в 1957–1960 гг. этот перевод "Сочинителей истории Августов" печатался в журнале "Вестник древней истории", то автор одной из предпосланных ему статей, Е.М. Штаерман, склонялась к ранней их датировке, а автор другой, А.И. Доватур, к поздней.
Пусть читателя нашего издания это не смущает. Для него важно одно — не принимать за чистую монету все, что говорится на этих страницах. Перед ним не столько история, сколько исторический роман. Отделять в нем по крупицам факты от вымыслов — это трудная забота специалистовисториков. Мы намеренно не входим в эти подробности и ограничиваемся самым малым комментарием. Пусть то, что писалось как исторический роман, и читается как исторический роман. Этот жанр ведь тоже рожден античностью. Был нравоучительный роман Ксенофонта о воспитании мудрого Кира Персидского; был безымянный греческий роман о сказочных подвигах Александра Великого; в III в. н. э. ритор Филострат написал роман о мудреце и чудотворце Аполлонии Тианском, действовавшем при Нероне и Домициане; к этой традиции примыкают и "Властелины Рима" с той лишь разницей, что
Так и читали эту книгу на протяжении веков — как занимательное и поучительное чтение. На русский язык она была впервые переведена еще в любознательном XVIII в. ("Шесть писателей истории об Августах", СПб., 1775. Ч. 1–2). В положительном XIX в. о ней не вспоминали. В пору революций и контрреволюции XX в. она ожила вновь. Поэт Валерий Брюсов, много и усердно занимавшийся поздней античностью, зимой 1917–1918 гг. читает цикл публичных лекций о падении Римской империй, целиком строя характеристику кризиса III в. на данных "сочинителей истории Августов", хотя отлично понимает их ненадежность. В примыкающей к этому циклу лекции "Урок истории" он, сжато и почти цитатно пересказывая описания бедствий времени их жизнеописаний Гордианов, Максима и Бальбина, Галлиенов и "30 тиранов", задает риторический вопрос: "Написано ли это вчера или это — пророчества, когдато выставленные какимто прозорливцем?" — и продолжает: "Забытая "История Августов" для наших дней приобретает совершенно новое значение: если ее не стоило читать в течение 1600 лет, то теперь настало время снять с полки эту книжку, стряхнуть с нее пыль и положить к себе на стол. Биографиям императоров, составленным… около 300 г. по Р.Х., пришла пора сделаться "настольной" книгой русского читателя в году по Р.Х.1918". Оставим Валерию Брюсову гиперболизм его стиля; но решимся предположить что эпоха, оправдывающая интерес русского читателя к истории этих "Властелинов Рима", еще не пришла к своему концу.
М.Л. ГАСПАРОВ