Властитель огня
Шрифт:
Он прошел в ванную и, остановившись на минутку перед зеркалом, стал рассматривать свое лицо. Затем открыл шкафчик и вынул ножницы, бритву и баночку крема для бритья. Он подстриг бороду, оставив лишь щетину, затем сбрил ее. Но волосы у него так и остались седыми. Тут уж ничего не поделаешь.
Он сбросил одежду и быстро принял душ, затем вернулся в каюту и стал одеваться. Надел белье и носки, затем темно-синие бумажные брюки и замшевые, на каучуке, туфли. Он прикрепил радио к поясу джинсов на левом бедре, затем одну проволочку воткнул в ухо, а вторую протянул к левому запястью. Закрепив проволочки черной клейкой лентой, он надел черную рубашку с
Он сел в ногах койки и стал ждать. Через пять минут в дверь постучали. На часах было 2.12 ночи.
– Насколько уверены ваши эксперты?
Премьер-министр поднял глаза на видеомониторы и ждал ответа. На одном из мониторов был Лев. На втором – генеральный директор ШАБАКа Моше Ярив; на третьем – генерал Амос Шаррет, начальник АМАНа.
– Нет ни малейшего сомнения, – ответил Лев. – Человек на фотографии, которую дал нам Махмуд Арвиш, тот самый, что сию минуту вошел в многоквартирный дом в Марселе. Нам нужно теперь лишь ваше согласие, чтобы начать последнюю фазу операции.
– Вы его имеете. Отдавайте приказ на «Верность».
– Да, господин премьер-министр.
– Я полагаю, вы можете слушать радиоперехват?
– «Верность» будет поддерживать с нами связь по надежному каналу. Мы будем контролировать операцию до последней секунды.
– Переправляйте сообщения также сюда, – сказал премьер-министр. – Я не хочу узнавать все последним.
И он нажал кнопку на своем письменном столе – все три экрана потухли.
Мотоцикл был темно-серый с ручкой скорости, которую надо повернуть и отпустить, и пределом скорости – 160 км в час, хотя Иаков, отрепетировавший накануне пути отхода, довел скорость до 190 км. Седло в мотоцикле было сильно наклонено вперед, таким образом пассажир сидел на несколько дюймов выше водителя, что делало эту машину идеальной для убийцы, хотя проектировщики наверняка не думали об этом, когда ее разрабатывали. Мотор, как всегда, тотчас включился. Иаков направился к тому месту на набережной, где его ждал Габриэль в шлеме. Габриэль залез на пассажирское сиденье и устроился поудобнее.
– Вези меня на бульвар Сен-Реми.
– Вы уверены?
– Проедем разок мимо, – сказал он. – Я хочу посмотреть на здание.
Иаков наклонил мотоцикл влево и помчался вверх по холму.
Дом, стоявший на Корниш, был хороший, с мраморным полом в вестибюле и почти бесперебойно работавшим лифтом. Из квартир, выходивших окнами на улицу, открывался прекрасный вид на Нил. Те, что были на противоположной стороне, смотрели на огражденный стенами участок американского посольства. Это был дом для иностранцев и богатых египтян, совсем другой мир, не то что унылые дома из цементных блоков в Гелиополисе, где жил Зубаир, но полицейским в Египте мало платили, даже служившим в секретной полиции – в разведке «Мукабарат».
Зубаир пошел по лестнице. Лестница была широкая и изогнутая, медные прутья в пятнах держали на ней выцветший коврик. Квартира находилась на верхнем, десятом, этаже. Шагая вверх, Зубаир тихонько ругнулся. Две пачки сигарет «Клеопатра» в день повредили его легкие. Он трижды останавливался на площадках, чтобы перевести дыхание. На то, чтобы добраться до квартиры, у него ушло целых пять минут.
Он приложил ухо
Он сунул руку в карман и достал ключ. У «Мукабарата» была отличная коллекция клиентов: дипломаты, диссиденты, исламисты и в особенности иностранные журналисты. Зубаир вставил ключ в замок и повернул, затем толчком открыл дверь и вошел.
В помещении было прохладно и темно – занавески плотно закрыты, защищая квартиру от раннего утреннего солнца. Зубаир много раз бывал здесь и, не зажигая света, нашел дорогу в спальню. Киннелл спал под мокрыми от пота простынями. В душном воздухе висел сильный запах виски. Зубаир достал револьвер и, медленно пересекая комнату, подошел к изножью кровати. Сделав два-три шага, он почувствовал под правой ногой что-то небольшое и твердое. И не успел поднять ногу, как под ее тяжестью что-то с резким звуком треснуло. В глубокой тишине комнаты это прозвучало так, будто сломалась ветка. Зубаир посмотрел вниз и увидел, что наступил на часы Киннелла. Англичанин, хоть и был пьян, сел в постели. «Вот дерьмо», – подумал Зубаир. Он не был профессиональным убийцей и рассчитывал убить Киннелла во сне.
– Какого черта вы тут делаете?
– Принес весть от нашего общего друга, – спокойно произнес Зубаир.
– Я больше не желаю иметь с ним дело.
– Он разделяет это чувство.
– В таком случае что, ради всего святого, вы делаете в моей квартире?
Зубаир поднял пистолет. А через минуту вышел из квартиры и пошел вниз по лестнице. На половине спуска он уже дышал как марафонец и был весь в поту. Он остановился, прислонившись к балюстраде. Чертовы «Клеопатры». Если он скоро не бросит курить, эти сигареты его в могилу сведут.
Марсель, 5.22 утра. Дверь многоквартирного дома распахивается. На улицу выходит человек. Сигнал тревоги Дины услышан в Оперативном центре на бульваре Царя Саула и в Иерусалиме Шамроном и премьер-министром. Услышан он и на грязной эспланаде, идущей вдоль дворов Бельзанс, где на краю вонючего фонтана сидят Габриэль и Иаков в окружении наркоманов и иммигрантов, которым негде ночевать.
– Кто это? – спросил Габриэль.
– Девица, – говорит Дина и быстро добавляет: – Девушка Халеда.
– В каком направлении она пошла?
– На север, в направлении площади Префектуры.
За этим следует несколько минут мертвой тишины. В Иерусалиме Шамрон шагает по ковру перед письменным столом премьер-министра и, нервничая, ждет, что предпримет Габриэль.
– Ничего не предпринимай, – шепчет он. – Если она заметит сыщика, то предупредит Халеда, и ты потеряешь его. Дай ей уйти.
Проходит больше десяти секунд, прежде чем раздается голос Габриэля.
– Это слишком рискованно, – шепотом произносит он. – Дадим ей уйти.
В Рамалле совещание окончилось на заре. Ясир Арафат был в отличном настроении. Присутствующим он казался немного похожим на Арафата былых времен – Арафата, который мог проспорить по идеологическим и стратегическим вопросам всю ночь со своими ближайшими товарищами, а потом отправиться на встречу с главой государства. Его соратники стали выходить из комнаты, и Арафат жестом велел Махмуду Арвишу остаться.
– Началось, – сказал Арафат. – Теперь мы можем лишь надеяться, что Аллах благословил священную затею Халеда.