Властитель Тёмных Небес
Шрифт:
— Не волнуйся, зверушка, — его темные глаза были слишком проницательны. — Через минуту у тебя не будет выбора, о чем думать. Я этого не допущу, — он вставил ватный тампон в один флакон и смазал жидкостью ее левый сосок. Она пахла так же, как то, что он вчера намазал ей на руку. Как рождественские свечи. Или корицей. Он хотел, чтобы ее грудь пахла пирогом? Существует ли такая вещь, как фетиш на запахи?
Он покачал головой.
— Твой ум занят, — он принялся за другую ареолу.
Когда прохладный воздух коснулся ее влажных сосков, те сжались в твердые
Ничего не говоря, он бросил ватный тампон в корзину, за ним последовали перчатки. Ксавье двигался медленно, целенаправленно, словно в ритуальном танце, затягивая фиксаторы на ее лодыжках и проводя руками по ее подтянутым икрам. Когда он продолжил движение вверх, к ее аккуратным коленям, ей захотелось спрятаться.
— У тебя красивые ноги, Эбби.
И толстые белые бедра. Еще бы.
— Бледная кожа имеет очаровательную текстуру, — его улыбка мелькнула на мгновение. — Как простыни из египетского хлопка в шестьсот нитей или около того.
Восторг, вызванный комплиментом, растекся по ней патокой, усиливая ощущение поглаживанием ее бедра, явно демонстрируя, что он получает удовольствие от своих действий. Она затаила дыхание, когда его мозолистые ладони обвились вокруг ее бедер, а большие пальцы погладили складку у половых губ. Так близко.
Он наклонился и поцеловал ее живот, и в ней вспыхнуло желание, чтобы его губы спустились ниже. Почему она установила ограничения, например, по поводу никакого секса? Она определенно хотела секса.
Его поцелуи спускались ниже, пока его дыхание не взъерошило тонкие вьющиеся волоски, покрывающие ее лобок.
— Я… я не брею там, — сказала она. — Я..
— Иногда я настаиваю на этом. Иногда нет, — ответил он. Ксавье взъерошил ее кудряшки, вызвав прилив тепла. — В данный момент я не хочу, чтобы ты брилась. Мне нравится белый участок на фоне всего этого розового великолепия.
Его палец безучастно обвел ее пупок, будто убивая время, ожидая…
О-о-о, ее грудь. Каждый сосок словно обхватил влажный рот, и тепло неуклонно перерастало в жар. У нее перехватило дыхание. Он намазал ее этой мазью. Неудивительно, что он надел перчатки.
— Ты…
— Я, — его голос приобрел оттенок стали. — Ты больше не заговоришь, если только не используешь свое стоп-слово или «желтый», чтобы показать, что ты напугана.
— «Желтый» был, как только я вошла в эту дверь.
Его смех был таким же глубоким и мужским, как и его голос.
— Тогда скажи мне, когда достигнешь «оранжевого».
Надев новые перчатки, он взял другой флакон и смазал внешнюю сторону ее внутренних половых губ. Через минуту кожа стала ощущаться прохладной, словно под действием ледяного мятного дыхания, оставившего решительные укусы. Но в это время ее соски горели все сильнее.
Ее пронизывали необычные ощущения: холод здесь, тепло там, вибрации внутри. Ей нужно было больше. Что-то еще. Когда он поднял еще один пузырек, она напряглась. Она не хотела этого. Она хотела секса.
Он держал смоченный ватный тампон так, чтобы она могла
Слегка улыбнувшись, он медленно и тщательно провел тампоном по клитору.
О, о, о. Шероховатость хлопка была изысканной мукой. Она тяжело вдохнула и затем выдохнула. Вдох. Выдох. Ничего не происходило. Она сделала еще один вдох. Было не так уж плохо.
Отложив тампон и перчатки, он огладил внешние стороны ее грудей, а затем провел пальцем по центру туловища до самого лобка. Играя с ней, лаская ее, позволяя вибратору и мазям поддерживать ее возбуждение на некомфортном уровне. Но почему…
Мазь на клиторе словно стала нагреваться. В отличие от жара, тлеющего на сосках, этот ощущался тысячью раскаленных игл, атакующих нервный узелок. Нет. Пот выступил на ее верхней губе, а затем и по всему телу. Это было слишком. Вибрация внутри. Ее соски тлели, складочки были ледяными, но самое чувствительное место горело огнем.
Он наклонился и выпустил струю воздуха прямо в ее киску. Ее спина выгнулась дугой, когда ощущения в раз усилились. Холодно. Горячо. Она стонала.
— Вот это хорошая девочка, — с негромким смехом он усилил вибрацию на один уровень.
Ее внутренности сжались вокруг гладкой поверхности, когда ощущения волной захлестнули ее. Горячие, холодные, обжигающе горячие, и ее сердцевина подрагивала вокруг жужжащего вибратора.
В томлении она услышала чей-то смех неподалеку, шлепок паддла и крик. Она вдохнула аромат корицы. Мяты. Воздух, казалось, клубился вокруг нее, и она не могла сосредоточиться. Слишком жарко, и в то же время нет, и с каждой секундой потребность кончить впивалась в нее когтями, пока ее тело не задрожало.
— Я… Пожалуйста…
Нет, она не должна была говорить. Она сдерживала слова, чувствуя, как под ней содрогается земля.
Звук поблизости заставил ее поднять глаза. Ксавье натянул новые перчатки и выдавил на нее смазку. Стоя у ее бедра, он наблюдал за ней, проводя скользкими пальцами по ее горящим соскам. Медленные, горячие круги. Внизу ее складочки были словно холодными, но клитор ощущался так, будто крошечные зубки осторожно впивались в него, а теперь… Смазка охладила ее ареолы, а затем еще сильнее нагрела их.
Когда он перекатывал ее соски между твердыми пальцами, к чувственной палитре добавилась острая боль, и ее тело содрогнулось. Вся ее сущность превратилась в один гигантский нерв.
— Хорошенькая маленькая Эбби. Мне нравится видеть, как твои глаза теряют фокус, — его голос растекался вокруг нее тихим журчанием, оказывая успокаивающее воздействие на ее потрясенное состояние.
Она хотела что-то сказать, но не могла освободиться от власти своего тела. Слишком многие вещи лишали ее мозг способности к мышлению. Ее внутренности словно скручивало по мере того, как давление все нарастало, но все же было недостаточным.