Властители льдов

Александрова Марина

– Ну, ничего, вернемся домой и найдем тебе девку. Знаешь, какие красавицы в наших краях живут? Тебе такие и не снились! Правда, откормить бы тебя не мешало для начала, а ты все упрямишься, – погрустнел вдруг северянин. – Хоть и чудной ты, но жалко тебя все одно… – Ну, вот и несколько минут скорби по мне на этот вечер.

– See, artendes aus schmutze ins boy fus klein und slim nicht? Er grette uter eina frey ne werde! Grdde trest grief, es warriar zerd [37] , – тихо сказал Олаф, поглядывая на меня с неподдельным сочувствием.

37

Смотри,

обнадежишь пацана, а с таким ростом и фигурой его к нашим девкам и близко не подпустят! Да это еще полбеды, но так он же еще и как воин никакой.

– Und mit wand! [38] – подсказал Бьерн.

– Und mit wand, – согласно кивнул Олаф.

– Я им займусь! – ни с того ни с сего вдруг провозгласил Кельм.

Несколько северян дружно сплюнули в огонь на эту его реплику, а кто-то тихо пробурчал:

– Es Dei truelly not diesed? [39]

– Слушай, парень, я решил сделать из тебя хорошего бойца, – широко улыбаясь, сказал рыжий северянин, от души хлопнув меня по плечу, от чего я едва не рухнула, распластавшись у его ног, и сильно закашлялась. Мужчины дружно отстранились, прикрывая носы и рты руками. Такого заявления я уже совсем никак не ожидала. Что за прихоть взыграла в голове у этого рыжего словоблудца? Только мне его в качестве наставника и не хватало, чтобы ощутить все прелести этого путешествия.

38

И с чудиной!

39

А Дэй точно не заразный?

– Кельм, – откашлявшись, заговорила я. – Спасибо тебе, конечно, – решила сначала поблагодарить этого мужчину за оказанную честь, – но ты знаешь, кто я? – очень спокойно спросила я.

– Ты? – рыжий нахмурился, размышляя над моим вопросом. – Как это у вас называется, служка?

Я даже воздухом поперхнулась. Ну, конечно, что еще они могли подумать? Служками в нашей стране называли не только слуг при храме. Если дело касалось военной сферы, то служка – это человек, который где-то между воином и обычным человеком. То есть молодой человек, который не смог стать профессионалом в силу отсутствия способностей. А посему вынужден отрабатывать свое обучение в качестве «принеси – подай». Одним словом, раб-слуга при военных.

– Кельм, на самом деле я паи последней ступени Ю Хэ, – спокойно ответила я, стараясь бороться с совершенно неуместным чувством обиды за Дэй Ли. Быть служкой это позорно, лучше уж простым крестьянином. Однако как-то эмоционально я восприняла их отношение ко мне? – Этот поход – это мое испытание выпускника.

– Ты паи, правда? – неверяще переспросил Кельм.

– Да.

– Тогда я тем более тобой займусь.

Интересно, если бы я сказала, что я Тень, он все равно бы решил мной заняться? Ну, пусть попробует, может, и впрямь чему-нибудь полезному обучит…

– Ты не обижайся, Дэй, но на вид я тебя одним плевком перешибу, – заявил Кельм, на следующее утро. – Ты маленький и тощий, проку с тебя никакого, – уверенно сказал он и ни с того ни с сего ухватил меня двумя пальцами за руку, так что его пальцы полностью сомкнулись кольцом на предплечье и еще место осталось. Он брезгливо поднял мою конечность и потряс ею для вида. – Это чё? – с подозрением осмотрел мою руку он.

– Рука, – ответила ему я, не пытаясь вырваться.

– Нет, – хохотнул он и

вновь потряс моей рукой в воздухе. – Это ж надо… – задумчиво пробормотал он, в это время закатав рукав своей рубахи и подсунув свою руку для сравнение мне прямо под нос, сжав кисть в кулак. Надо сказать, что у меня аж глаза на переносице сошлись. Кулак Кельма был если не с мою голову, так с половину точно. Тугие змеи мышц извивались под кожей, стоило Кельму сделать хоть одно движение пальцем или кулаком.

– Вот рука, – гордо сказал он.

Да у меня ноги, наверное, тоньше его рук в обхвате…

– Запомни, сынок. – Я аж чуть не подавилась от этого «сынок», но маску невозмутимого спокойствия решила держать до конца. – Женщины на кости не кидаются, – убежденно кивнул Кельм. – Воина, может, я из тебя за столь короткий срок и не сделаю, но хотя бы в подобающий мужчине вид постараюсь привести. Ты даже среди своих выделяешься, – грустно покачал головой северянин.

– Что значит «выделяюсь»? – обеспокоенно переспросила я.

– Да ваш народ на нашем фоне и так, как дети на прогулке с родителями, а ты так вообще как младенец верхом на зайце. Вот что, сегодня зайца у тебя я заберу, – сказал он, бесцеремонно хватая мою животину под уздцы, когда я уже закончила привязывать к ней сумки. – Будешь двигаться пешком! Чередуя бег с шагом, я буду следить!

Когда Кельм дернул осла, чтобы увести, то последний попытался истошно заорать, но тут кулак северянина переместился под нос животине, и крик тут же оборвался. А осел, гнусный предатель, покорно поспешил за моим благодетелем.

– До вечера будешь двигаться пешком, – повторил он.

Кельм ушел к своим. Осел казался на фоне северянина только родившимся жеребенком, таким маленьким и беззащитным, что мне даже жалко его стало.

День сегодня выдался особенно жарким, солнце палило нещадно, воздух, насыщенный влагой, был удушливым и спертым. Но бежать мне все же пришлось. Не скажу, что это было так тяжело, как думал Кельм. Я и впрямь «застоялась», если можно так сказать, в этом путешествии. Мне не хватало привычных нагрузок, потому вместо того, чтобы чередовать нагрузку, я чуть отстала от каравана, а после уже бежала в одном спокойном темпе. Конечно, было бы лучше, если бы не было так влажно, но и это было терпимо. Пока бежала, связалась с Сэ’Паи Тонгом, показала ему последние события. Сэ’Паи веселился, как ребенок. А напоследок сказал, чтобы не обижала рыжего северянина, ведь он старается помочь, а это нужно поощрять…

Солнце медленно ползло по небу, и, судя по всему, было уже около трех часов дня, когда где-то за поворотом послышался стук тяжелых копыт, а спустя еще мгновение оттуда выскочил и сам жеребец, на спине которого с бешено вращающимися глазами сидел Кельм.

– О слава всем Богам, ты еще не сдох! – заорал он, старательно осматривая меня со всех сторон. – Я про тебя забыл! – так же простодушно заявил он.

Пока северянин не пришел в себя, я, вовремя спохватившись, начала дышать, словно задыхаюсь. Для убедительности даже за бок схватилась, мол, держусь на последнем издыхании.

– Что, плохо с непривычки?

– Да, – все еще пыхтя, простонала я, – не знаю, как держусь до сих пор!

Во взгляде рыжего промелькнула искра сочувствия, которая тут же погасла, под осознанием долга передо мной и тем, что все это мне же во благо.

– Ничего, парень, будешь бегать каждый день, а вечером заниматься со мной, и станешь на человека похож! – убежденно сказал он.

– Кельм, – задыхаясь, простонала я, – зачем тебе это? Брось меня! – что на меня нашло, не знаю, но захотелось вдруг пошалить. Давно меня так не развлекали. А, может, и никогда…