Властители рун
Шрифт:
— Не падай духом. Радж Ахтен не убивает людей без разбору, он их использует. А я вернусь за тобой. Я твой защитник.
Изящно повернувшись, принц поспешил к лестнице с такой легкостью, что Иом не слышала звука его шагов. Лишь биение сердца, да ощущение тепла на щеке, куда прикоснулись его губы, убеждало девушку в том, что все это ей не пригрезилось.
Капитан Олт последовал за Габорном вниз по лестнице.
— Как он надеется ускользнуть? — гадала Иом. — Ведь враги наверняка следят за воротами.
Габорн уже спустился во двор и теперь проталкивался сквозь толпу слепых, глухих, умалишенных
Странно, — думала девушка, мысли которой все еще путались, — можно подумать, будто я влюбилась в него. Она чуть ли не надеялась, что они и вправду смогут пожениться.
Так или иначе, сейчас ей нечего было предложить принцу Ордину. Ему следовало позаботиться о собственном спасении. К сожалению, этот день не мог закончиться ничем иным. Видимо оба они были большими прагматиками, чем хотели признаться даже себе.
— Прощай, мой лорд, — прошептала она вслед удалявшемуся Габорну и добавила старинное благословение, каким провожали воинов. — Да направят Всеславные каждый твой шаг.
Затем Иом отвернулась и перевела взгляд на Радж Ахтена, с улыбкой махавшего рукой своим новым подданным. Серый в яблоках конь горделиво ступал по мощеным улицам. Толпа расступалась перед ним, приветствуя всадника громогласными восклицаниями. Волчий Лорд уже миновал второе кольцо укреплений. Проехав Рыночными Воротами, он двинулся дальше, и стены домов на какое-то время скрыли его из виду.
Подошла Шемуаз. Принцесса сглотнула, размышляя о своей участи. Как поступит с ней Радж Ахтен. Обречет на смерть? На пытки? На поругание?
А может быть все обойдется? Вдруг Волчий Лорд оставит ее отца править королевством в качестве регента и дом Сильварреста сохранит свое высокое положение.
Оставалось надеяться лишь на это.
Тем временем Радж Ахтен обогнул угол и вновь оказался на виду, теперь всего лишь в двухстах ярдах от принцессы.
С такого расстояния она отчетливо видела осененное белыми крылами шлема лицо — ясную кожу, блестящие черные волосы, бесстрастные черные глаза Его совершенная красота поражала воображение. Казалось, что эти безупречные черты изваяны любовью богини
Волчий Лорд поднял глаза на Иом. Прекрасная, какой может быть лишь принцесса из семьи Властителей Рун, она знала, какое впечатление производит на мужчин ее внешность, и привыкла видеть желание в их взглядах.
Но все вожделение этих хищных взоров не шло ни в какое сравнение с тем, что узрела она в глазах Радж Ахтена.
9. Сад Волшебника
Габорн чуть ли не слетел вниз по лестнице Башни Посвященных, и стал пробираться сквозь запрудившую внутренний двор толпу убогих калек.
— Молодой сэр, — обратился к нему державшийся рядом капитан Олт. — Зайдите на кухню Посвященных и подождите, пока я не пришлю за вами. Солнце зайдет совсем скоро, а под покровом тьмы мы сумеем вывести вас за стены.
Габорн кивнул.
— Благодарю вас, сэр Олт.
Габорн предчувствовал, что в конечном итоге ему придется уносить ноги из замка, но никак не ожидал столь скорого падения могучей
Сейчас принцу хотелось спать. Вот уже три дня, как он не смыкал глаз, хотя, по правде сказать, мог обходиться почти без сна. Еще во младенчестве трос подданных одарили его своей жизнестойкостью — двое из них оставались в живых до сих пор. Как и все обладатели подобных даров, Габорн умел отдыхать в седле, почти отключая сознание, но продолжая двигаться в нужном направлении. Однако порой даже он был не прочь вздремнуть.
Но если сон не являлся для него настоятельной потребностью, с едой дело обстояло иначе. Даже Властители Рун нуждаются в пище. У принца аж живот сводило от голода, хотя времени перекусить почти не было. И, вдобавок ко всем прочим неприятностям, он получил рану, продолжавшую пульсировать и горсть даже после того, как ее промыли и перевязали. Вражья стрела попала в правую руку и, хотя опасности рана не представляла, она могла помешать орудовать мечом.
Но усталость, голод и боль могли подождать: прежде всего принцу следовало сменить обличье. Он убил одного из всадников Радж Ахтена, сразил трех великанов и подстрелил с полдюжины боевых псов.
Воины Волчьего Лорда наверняка будут искать убийцу своего товарища. Зная это, Габорн чувствовал себя загнанным в угол. У него не было уверенности в том, что ему удастся ускользнуть, даже когда город погрузится во тьму. Сам принц обладал двумя дарами обоняния, но его чутье не шло ни в какое сравнение с восприимчивостью некоторых воинов Радж Ахтена, превосходивших в этом отношении даже гончих. Они могли обнаружить его по запаху.
В присутствии Иом Габорн всячески изображал хладнокровие и уверенность, но на самом деле был изрядно напуган. Тем не менее он повел себя рассудительно и решил последовать совету Олта. Запах подсказал принцу, где находится кухня. Легко повернув латунную ручку, он открыл дощатую дверь и оказался в помещении между кухней и трапезной. Справа горели кухонные очаги.
Сверху, со стропил свисали ощипанные гуси, сыры, колбасы, копченые угри и связки чеснока. Габорн учуял варившийся в одном из котлов суп: в воздухе витали запахи эстрагона, базилика и розмарина. Как раз между ним и котлами молодая слепая девушка укладывала на большой металлический поднос вареные яйца, репу и лук. У ее ног темно-рыжая кошка играла с покусанной, полуживой мышкой. Дальше виднелись потемневшие от времени и въевшейся копоти сколоченные из толстых досок обеденные столы. Вдоль каждого тянулись скамьи. На столах горели тусклые масляные лампы.
Пекари, повара и кухонная прислуга занимались приготовлениями к ужину: в трапезную уже несли хлеб, мясо и фрукты. В отличие от многих подданных Сильварреста, устремившихся к стенам, чтобы поглазеть на битву, служители Башни помнили свой долг, состоявший в заботе о несчастных, уступивших свои дары королевскому дому.
Впрочем, как и на большинстве таких кухонь, здесь работали в основном сами Посвященные — те из них, кому хватало сил и ума, чтобы трудиться. Уступившие свое обаяние уроды накрывали столы, глухие и немые выпекали хлеб. Люди, лишившиеся зрения, осязания или чутья подметали дощатые полы и драили пригоревшие котлы.