Влечение

Вайс Виктория

— Нет. Я аборт делать не хочу. Раз она этим занимается, может быть она может определить, беременная я или нет.

— Точно! — обрадовалась Наташка. — Ну а если окажется, что беременная, что делать?

— Скажу Денису, что это его ребенок, — решительно произнесла Света.

— А ты, что уже с ним спала?

— Нет, конечно…, — ответила Света и тут же запнулась.

Даже если они завтра подадут заявление в ЗАГС им все равно придется ждать три месяца до свадьбы, такие правила, и тогда ей конец. Кому она нужна с пузом. Можно было бы, конечно, переспать с Денисом, он будет только счастлив от этого, но как ему

объяснить эту внезапно нахлынувшую страсть, и как совладать с собой и еще раз позволить мужчине прикоснуться к себе… Света окончательно запуталась в своих мыслях.

— А что если без Дворца бракосочетания? — вывела ее из ступора Наташка, — Просто расписаться — и никакой свадьбы. Это можно сделать хоть завтра.

— И как это переживут родители? Для них свадьба дочери — это смысл жизни. А его родители? Без свадьбы — это же позор!

— Тогда нужно дать взятку во дворце, чтобы вас поставили вне очереди.

— А деньги где взять?

— Найдем, — уверенно ответила Наташа, — сейчас главное разобраться с твоей беременностью. Если есть — действуем по плану, если нет — оставляем все как было.

Небольшой, отштукатуренный «под шубу», домик на окраине города они нашли без особого труда, даже не пришлось спрашивать местных бабушек, которые с любопытством разглядывали двух молодых девиц, идущих по улице. Кабинет подпольной акушерки был похож на пыточную комнату — в центре стояло, ужасающее своим видом, гинекологическое кресло, похожее на старинную дыбу, возле стены пристроилась низенькая кушетка, покрытая грязной клеенкой зеленоватого цвета, а рядом с ней, на металлическом столике, лежали странные медицинские приспособления, не поддающиеся описанию. Картину ужаса довершало оцинкованное ведро, задвинутое под раковину, внутренняя поверхность которого была почти черной.

Из-за ширмы вышла толстая баба в замызганном медицинском халате. Она, с нескрываемым чувством брезгливости, посмотрела на вошедших девушек, закатала рукава и принялась тщательно мыть руки под струей холодной воды.

— Кто из вас Светлана? — спросила она, не вынимая потухшую папиросу изо рта.

— Я…

— Раздевайся, и в кресло, — скомандовала она, вытирая руки полотенцем, и повернувшись к Наташе строго добавила, — А ты, брысь отсюда!

Света повесила платье на спинку стула, а сверху положила лифчик, задвинула ногой под кушетку босоножки и шлепая босыми ногами по горбатому линолеуму подошла к креслу. У нее по спине побежали мурашки, то ли от холода, то ли от вида этого страшного приспособления с торчащими в стороны подставками для ног, то ли от гнетущего предчувствия. Света понятия не имела, как на него садится и вообще, с какой стороны к нему подходить.

— Бестолочь, — услышала она за спиной сиплый голос акушерки, — Зачем лифчик сняла? Трусы снимай! Садись сюда… Ноги на верх… Господи, откуда вы такие беретесь… Как давать кому попало, так вы смелые, а как на осмотр к гинекологу, так трясетесь от страха, как будто вам оттуда зубы рвать будут.

Света безропотно выполняла команды грозной дамы, но ей не становилось от этого спокойнее, она уже дрожала всем телом. Акушерка поправила ей ноги, подкатила столик с разложенными на нем приспособлениями и уселась на табурет, приготовившись к осмотру. Что-то холодное вонзилось Свете между ног. Она инстинктивно дернулась и ее мышцы судорожно сжались.

— А ну, расслабься, —

гаркнула акушерка и сильно шлепнула ее по животу.

— Мне больно, — прошептала Света.

— Ты еще не знаешь, что такое «больно». Вот когда прибежишь ко мне месяцев через пять, вот тогда будет по-настоящему «больно». А сейчас я тебя просто ласкаю… Расслабься!

Минут пять акушерка ковырялась у нее внутри, постоянно охала и что-то бубнила себе под нос, потом отложила в сторону свои садистские инструменты и вытирая руки спросила:

— Сколько человек тебя насиловало?

— С чего вы взяли, что меня насиловали?

— Не отвечай вопросом на вопрос…

— Один…, — после паузы неохотно ответила Света

— Прости, что я сделала тебе больно, — сказала акушерка, ее голос стал ласковым, а интонации сочувственными, — я думала, что ты обычная вертихвостка, которая залетела по дури или по пъяни, а теперь хочет избавиться от ребенка. У меня таких десятки за месяц бывает. Насмотрелась.

Она взяла со стула одежду и протянула Свете:

— Одевайся… Тебе теперь нужно следить за собой… И постарайся у меня больше не появляться, ходи в районную женскую консультацию…

…Уже было далеко за полночь, а они все еще сидели на кухне и пили крепкий чай. Наталья Андреевна предлагала сходить в магазин за бутылочкой вина, но в конце концов подумали, что лучше не пить, поскольку на душе и без того было тяжело. Лена все больше молчала, пытаясь понять из разговора матери и ее подруги, почему они так поступили, решив скрыть ото всех тайну ее рождения. Все эти невеселые мысли на столько отвлекли ее, что в этом нескончаемом потоке новой информации не нашлось даже секунды, чтобы вспомнить об Андрее, и о его сегодняшней съемке.

И вдруг, что-то больно кольнуло в сердце, кольнуло так сильно, что Лена даже дернулась и рефлекторно прижала руку к груди.

ГЛАВА 24

Тереза ушла, оставив в прихожей ключи от своей квартиры и от машины Юдит. Андрей остался один, и ему вдруг стало страшно. Нет, не от того, что он в чужом городе и в чужой квартире. Не от того, что еще час назад они петляли по ночному Будапешту, скрываясь от возможной погони, его пугало то, что должно было случиться буквально через несколько минут. Он одновременно безумно этого хотел и панически боялся, он мог с легкостью сбежать, время от времени поглядывая на ключи, лежащие на полочке, но не сделал этого, наверное не захотел второй раз за день предстать трусом в глазах любимого человека…

Андрей упорно гнал это слово из головы. Какая «любовь»? Это страсть, влечение, желание, но никак не любовь. Но стоило ему на мгновение отвлечься, и где-то в подсознании снова всплывали трепетные картинки: её грустные, полные слез глаза, её симпатичное личико в обрамлении светлых локонов и эти милые ямочки на щеках…

Всё, нужно уходить, решил он, схватил ключи и начал торопливо обуваться, но не успел Андрей коснуться ручки, как раздался звонок. Сердце бешено заколотилось. Он на цыпочках, стараясь громко не дышать, подошел к двери и заглянул в глазок. По ту сторону мутного стекла, искажающего пространство, стояла ОНА. Андрей отшатнулся, и первой мыслю было затаиться и сделать вид, что никого здесь нет, но трясущиеся руки, перестали подчиняться сознанию — защелка дважды клацнула и дверь открылась.