Вложения Второго Порядка
Шрифт:
Много чего приятели могли ещё тут друг другу порассказать, о многом могли вспомнить, да только на пороге объявился вооружённый и выпавший из контекста Виталий.
Он абсолютно ничего не понимал, оттого-то и уранил удивлёно вслух: "Не понял!"
То, как Виталий поднимает пистолет, Зотов почувствовал спиной.
Стало душно и тарантинно.
Выстрелы грянули одновременно. Жеке, оттолкнувшему Зотова в сторону, пуля пробила мякоть правого плеча и ушла в холодильник. Виталий упал, схватившись руками за коленку левой ноги, - жекина дура угодила ему прямо в чашечку. Разнесла её вдребезги. Виталий
Зотов притащил полотенце из ванной, - зажать Жеке кровотечение. Виталию, этому казачку засланному, перетянул ногу висящим на вешалке собачьим поводком. И только потом спросил:
– - Жека, где трубка?
– - Зачем?
– - Врача.
– - Нет, нам с Виталиком человечьих врачей никак нельзя. Попалимся. Я сам сейчас нашего ветеринара вызову. Ты не дёргайся... Блядь, больно-то как... И как это мы с тобой лажанулись-то... А?... Ты помнишь, нас же в студии учили, выстраивая мизансцену следите, что бы актёр не оказывался к зрителю спиной... Помнишь?
– - Помню.
– - А мы как стояли?... Слушай, а в пятницу ночью не ты у Томиловой на даче меня по огороду гонял?
– - А то кто же.
– - Понятно... Бережёт нас Бог, в которого мы с тобой не верим, от братоубийства, стало быть ... Слушай, а может пойдёшь к нам? Я рекомендацию дам...
– - Это в бандиты что ли? Нет, Жека, уволь... Не пойду.
– - И правильно. Нечего к сладкому привыкать... Только тебе сваливать из города нужно... Тебя же сразу из трёх мест заказали, - так что, Дзот, ты давай... сваливай...
– - Завтра с утра поезд...
– - Вот и ништяк.
– - А тебя из-за меня Мякиш твой...
– - Ты Дзот не бзди, у меня всё схвачено... Папик буреть в последнее время стал не по делу... Пацана одного нашего завалил по дури своей... и вообще... недолго ему...недовольных много... чёрная метка ему... А ты давай-давай, Дзот, вали... Живы будем, - свидимся. Только ты в Том Месте того... уж ты постарайся... не тормози...
– - Жека, слушай, а может Бог есть? Может пора нам, как всем нормальным людям...
– - Кончай, Дзот, - не могу я в их Бога верить... Понимаешь, не могу я верить в Бога, у которого есть имя, пусть и зашифрованное... Если у него есть имя, значит есть и задница... А я не могу верить в Бога, у которого есть задница... Давай, Дзот, вали... Вали!
Зотов крепко пожал Жеке левую руку, оттащил скулящего Виталика от двери и вышел.
Постоял немного в подъезде, к чему-то прислушиваясь, но зря, - ничего не услышал, зато успел подумать в полумраке притихшего парадного о том, что странная это штука - жизнь, где все повинны и никто не виноват, в которой все вокруг что-то совершают в ужасе не успеть, а, успев, - ужасаются, глядя на результаты своей спешки.
Но что уж тут поделать...
44.
У подъезда поджидал какой-то жлоб здоровенный. Кулаки с голову. Но - фу! поджидал не Зотова, - в кустиках у него болонка писала. Смешно. Ему бы трёхголового Цербера выгуливать с такими-то габаритами. Но малый славный оказался, этот хозяин болонки, - показал, где остановка трамвая. Сказал так: "Вон там, у сворота, однёрка на вокзал" Но Зотов понял. Он его уже не боялся.
И действительно, чего бояться-то? Кругом наши советские люди...
45.
Народу
Бабка-пенсионерка сидела, не допроданную рассаду с рынка везла. Два первокурсника-двоешника шушукались. Да три пролетария на задней площадке с работы возвращались. Ну и Зотов.
Один из мужиков громко (по другому не умеем) рассказывал корешам:
– - Во-во, моя тёща тоже огородом своим заманала! То ей вскопай, то посади, то выкопай, то, теперь, сена накоси, - козу она, вишь, завела. Ага, сейчас! Делать мне нечего, после того как неделю в цеху наломаешься! Я ей в этот раз ребром и заявил: ты, мол, давай двенадцать тысяч на культиватор, тогда буду горбатить у тебя на даче. Ну, а если нет, - Бог помощь, вам, мамаша. Так она знаете, что учидила? Вышла на тракт давешней субботой спозаранку веники берёзовые дачникам проезжающим сторговывать, и вдоль дороги сто двадцать сотенных купюр насобирала! С ума сойти! Я когда сказали, не поверил по первости... А потом при мне пересчитали, - ровнёхонько двенадцать штук - бумажка к бумажке! Это ж надо! прямо на травке насобирала. Дурдом и весёлка! И-и-и... Везёт же ведьме! А? Скажи, ну... А тут бы хоть десятку найти когда на "Жигулёвское"! Так нет!
– - Ёп, да что там найти! Тут бы кровное получить, - вскинулся второй мужик. Слышь, мне Сан Саныч апрель-то всё путём закрыл, я ещё и за Митьку два раза выходил, так он сказал, что оплатит, мол, не волновайся. Я и не жужу, прихожу сегодня в кассу со всеми вместе, чин чинорём, в очереди оттолкался, голову в окошко сую, а в ведомости напротив меня нуль. Голяк! Маринка-кассирша меня посылает... в бухгалтерию. Я туда, что ж вы курвы делаете, говорю. А? А эти, мамзели пахучие, бумажками пошелестели, говорят, что бухгалтер Адинэс, видите ли, ошибся у них. Я говорю: давайте мне этого Адинэса сюда, буду ему нюх чистить. А бабы ржать начали, коровы...
– - А потому что евреи кругом сидят, - заявил третий мужик, потом подумал и добавил: - И татары... ещё.
И понеслось! Оторвались мужики на инородцах. А Зотов слушал их и думу думал.
О том думал, что если бы можно было сделать так, - если был бы такой волшебный способ, - чтобы к энергии, которую затрачивают иные на разоблачение несуществующего в природе мирового заговора, присовокупить солидные средства, которые тратят участники этого заговора на дезавуированние предположений о его существовании, да направить все эти чудовищные денежно-энергетические ресурсы на обустройство какой-нибудь барахтающейся в неудачах страны, то великая бы ей приключилась от этого польза.
Трамвай тем временем вразвалочку добрался до какой-то остановки. В вагон вошла юная, очень красивая девушка в мокром купальнике. Мужики замолчали, студентики хихикнули, а бабка, проявляя релятивистский ко всему подход, заявила: "Конец света". И как в воду глядела.
Трамвай только тронулся и сразу умер. Душа его - электроток, издав затухающий, прощальный, звук, устремилась вЫсоко высОко высакО. "Уздец, приехали", - проконстатировал очевидный факт кто-то из пролетариев. Бивис и Бадхет - дебильно загоготали, и один другому: "Тут, значит, свет погас. Она сунулась и - гы-гы!
– ой, что это? Конец, Света, - говорю. Гы-гы! Ну, тут точно конец света настал! Гы-гы! Прикольно, да?"