Влюби меня за день, Валентин

Коваль Лина

Вытягивает прямо передо мной руку с кольцом. Целую тонкие пальчики по одному, а затем внутреннюю сторону ладони.

– Давай, – кивает Кудряшка на коробку.

– Ну окей, – тяну за ленточку.

– И улыбайся, дорогой. Тебя снимает скрытая камера.

Прилежно давлю

лыбу, пока она светит мне в лицо вспышкой от айфона.

И вскрываю…

– Твою мать, – произношу тихо…

С благоговением извлекаю из коробки крохотные футбольные бутсы и следом – детскую форму с надписью на спине «МиниКостров».

Непонимающе смотрю на Ив.

Руки дрожат. Душа отлетает.

– Это что…

Она легкомысленно пожимает плечами и обворожительно улыбается, продолжает светить телефоном.

– Там ещё кое-что для тебя, – кивает в коробку.

Как дебил следую за её взглядом и «контрольным выстрелом» вытягиваю открытку с изображением футбольного поля.

Развернув её, читаю текст:

«Моему будущему папочке, как лучшему нападающему по версии мамочки».

В груди тросы обрываются. Прикрыв глаза рукой, опускаю голову и восстанавливаю дыхание.

Я никогда не хотел детей – факт.

Никогда.

Пожалуй, боялся стать таким же, как мой отец. Тираном, запугивающим собственных детей. Я заранее слишком их любил, чтобы доверить даже самому себе.

В последнее время о беременности Ив говорила все чаще. Подружки все родили, некоторые не по разу, и я чувствовал, что моя тоже хочет.

Тогда я подумал, мы живем один раз. Сколько нам осталось? Каждый день в мире происходит лютый пиздец. Глобальное

потепление, в конце концов. И чего мне бояться? Я точно не собираюсь становиться похожим на отца.

Я смог. Я другой. Я… лучше?!

Конечно, лучше.

Каждый день вижу подтверждение этому в глазах любимой женщины.

– Скажешь что-нибудь? – настороженно спрашивает Ив.

Пугается, потому что я всё еще сижу неподвижно.

– Ты не рад? – ахает она.

– Рад, конечно, – хриплю. – Пиздец как рад.

Убираю руку и, резко отбросив телефон, усаживаю её к себе на колени. Прижимаюсь щекой к мягкой груди, она обнимает мои плечи.

Всё, что я помню из детства хорошего – это её волосы-антенны и огромные, полные грусти глаза. Мне все время хотелось насмешить Иву, растормошить, развеселить, но сделать это было не так просто.

Протягиваю ладонь к её пока еще плоскому животу и чувствую приятное тепло, которое идет изнутри.

– Если татуировки передаются через гены, я тебя убью, Костров, – усмехается она.

– Не передается, не барагозь. И ты говорила, что тебе они нравятся?

– Мне все в тебе нравится, Костров, – вздыхает умиротворенно.

– Когда там дом будет готов?

– Летом.

– Надо запланировать детскую.

– Я давно её запланировала, – выговаривает она скромно.

– Резво. Самостоятельная, значит...

– Нет, – чувствую, что улыбается и в душе растекается удовлетворение. – Просто… я ведь жена нападающего...

Конец