Влюбиться на максимум
Шрифт:
Желание проверить правдивость своих предчувствий больше чем страх. Я сворачиваю с главной дороги и через проулки выезжаю в промзону. Площадка большая и пустынная, есть, где развернуться и сбежать.
Я не ошиблась. Спустя пару минут следом за мной подъезжает машина без света. Не могу определить ни цвета, ни марку тачки — снег мешает. Заблокировав двери, я всё же пытаюсь вглядеться в темноту и понять кто это.
На стекле рядом со мной неожиданно появляется мужская рука в чёрной кожаной перчатке. От испуга
Глава 46
Светлана что-то рассказывает про фильм, на который пригласила меня, но я её не слушаю. Моё внимание поглощено Макс и Фроловым. Выглядят такими счастливыми, что тошно. Внутри закипает кровь, хочется подойти к этому мальчишке и снова врезать.
Она с ним… Веселится, смеётся и даже не замечает меня. Я словно не существую. Это ранит и очень сильно. Ломить начинает в солнечном сплетении.
Перед входом в зал Макс всё же кидает на меня быстрый взгляд, меняется в лице и торопится поскорее скрыться.
Наш фильм короче марвеловского на полчаса. Я сижу, как на иголках, в ожидании, когда эта философская хрень закончится. После окончания не даю Метлиной даже выдохнуть и отвожу её домой, а сам возвращаюсь к кинотеатру.
Нервные постукивания по рулю заглушают тихую музыку из радио.
" Наши чувства, как ловушка, мы в ней намертво застряли".
Прибавляю звук и вслушиваюсь в слова.
Саундтрек: ERSHOV — Как дети
" Если я уйду, ты даже не заметишь… Тогда скажи мне — нахер тратим на друг друга время?.. Сорваны с петель, выброшены на ветер… Мы люди вроде взрослые, ведём себя как дети… "
Мда… Как же последняя строчка отлично отображает моё теперешнее состояние. Не помню, чтобы я за кем-то следил даже в свои юные годы.
Наконец-то из кинотеатра выходят Макс и Фролов. Держатся за руки. У меня сразу захрустело всё: кости кистей, сжимающие руль, сам руль, зубы и сердце. Такой злости я не чувствовал никогда. Они, улыбаясь друг другу, сели в машину и поехали. Я за ними. Спасибо погоде, которая скрывает меня за шлейфом метели.
Слишком долго прощаются у его дома. Меня коробит от мысли, что могут целоваться. Врубаю дальний свет, освещая бумер Макс. Мне показалось или Фролов сидел, наклонившись к ней. Меня начинает потряхивать от ревности.
Он вышел из машины, прикрыл локтем глаза, пытаясь разглядеть мою машину. Хрен тебе! Выключаю свет совсем. Потоптавшись немного на месте, пацан заходит в подъезд, а Макс проезжает к другому выезду со двора, через полминуты я за ней.
Держусь на таком расстоянии, чтобы она меня не заметила. Да в такую погоду под носом можно ничего не увидеть.
— Какого хера ты туда свернула, Макс? Дом в другой стороне, — я псих.
Сам с собой разговариваю. И в голове ни одного цензурного слова.
Она виляет какими-то закоулками и выезжает к промзоне. Я давно
— У тебя всё с головой в порядке? Ты зачем меня сюда завела?
Она остановилась, я тоже. Из машины так и не вышла.
— Чокнутая, — натягиваю перчатки, приподнимаю воротник и выхожу.
Сильный ветер ударил острыми и ледяными снежинками в лицо, пронизывая насквозь. Ноябрь вроде, не январь, а холодно ужасно.
Дверь заблокирована изнутри. У тебя все дома, Макс? Ты приехала сюда, чтобы посидеть в одиночестве под замком?
Слегка постукиваю ладонью по боковому стеклу и слышу истерический крик внутри. У меня сердце упало. Пытаюсь вглядеться в салон через стекло, но там темно. Открывается дверь и выпрыгнувшая оттуда Макс пихает меня в плечи со всей силы.
— Идиот! У меня чуть разрыв сердца не случился! Зачем так пугать? — продолжает бить меня кулаками.
— Какого хрена ты сюда приехала? — хватаю её на руки и встряхиваю.
Она шипит от моего захвата и морщится от бьющего по лицу снега.
— Так и знала, что это ты за мной следишь, — дёргается в руках, пытаясь вырваться.
Её близость и тепло опьяняют, проникают под кожу и тянутся там мёдом.
Обхватываю лицо и целую. Требовательно, жестко, даже грубо, причиняя боль. Она с минуту сопротивляется, а потом становится мягкой и податливой. Прижимается ко мне грудью.
Разворачиваю и, не отрываясь от её губ подталкиваю задом к своей машине, у меня салон просторнее.
Заднее сиденье. Отпускаю, чтобы расстегнуть пуговицы пальто и снять перчатки. Она пятится задом по сиденью к противоположной двери, но только освобождает мне пространство.
Пальто и пиджак скинуты на переднее кресло. И я нависаю над ней, подтащив за ноги под себя.
В её глазах нет страха. Только блеск, такой же животный, как и в моих. Вижу — хочет. А я тем более.
— Я скучал, Макс, — снова настойчиво целую её, расстёгивая молнию на куртке, она отправляется под голову. — Очень скучал…
Поглаживаю и осыпаю поцелуями её лицо, смакую вкус губ. Боже, как мне их не хватало за полтора месяца. Они мне снились каждую ночь, заставляя выть в подушку, как раненое животное.
Макс запускает пальцы мне в волосы, ведет от макушки к затылку, вызывая у меня мириады мурашек и нескрываемый стон. Пальчики скользят по шее, под ворот рубашки, слегка поглаживая кожу. От такой почти невинной ласки я закусываю до боли губу и начинаю дрожать.
Толстовка Макс больше не прикрывает её тело. Рука скользит по животу, тому, который всегда сносил мне голову. Она немного выгибается назад, давая мне возможность пройтись по нему губами и языком. Руками обхватываю грудь, массируя и поглаживая через тонкую кружевную ткань соски. С губ Макс слетает громкий стон.