Влюбиться on-line (сборник)
Шрифт:
— Ну, не знаю… По-моему, лучше не заводиться. Или наоборот: договорись встретиться, а там определишься. Вдруг при ближайшем рассмотрении она тебе и не понравится?
— Мне кажется, она уже мне понравилась. Конечно, ты прав: встреча есть встреча… Но чует мое сердце: она! Такая милая! У тебя здесь нет компьютера?
— Нет.
— Жаль! А то показал бы тебе.
Из переписки Семена и Веры:
Он: Вы мне очень понравились!
Она: Спасибо! Приятно! Правда, я отдаю себе отчет, что моя удачная фотография может быть лучше оригинала. Так бывает: в жизни человек проигрывает. Внешне, я имею в виду. Так что я не обольщаюсь. А вы давно на сайте?
Он: Давно.
Она: И как?
Он: Да никак!
Она: То есть?
Он: Я разочарован.
Она: Похоже, я тоже.
Он: А вы-то когда успели разочароваться? Вы же недавно зарегистрировались!
Она: Уже неделя прошла. И есть чем поделиться. Хотите расскажу?
Он: Хочу! Расскажите!
Она: Мужчин, по крайней мере тех, которые знакомятся со мной, я могу рассортировать по группам. Первая группа — это те, кто ищет секс. Что называется, просто секс. Без отношений, без продолжений и, как здесь модно говорить, без обязательств. Эту категорию я готова уважать за честность. Они не прикрываются высокими целями, не врут и не досаждают. Не хочешь — не надо! Повторяю, я уважаю их точку зрения, однако такие меня не интересуют. Совсем.
Он: Как ни странно, среди женщин я выявил точно такую же категорию.
Она: Вот бы им найти друг друга!
Он: Кто-то наверняка находит…
Она: Дальше рассказывать?
Он: Конечно!
Она: Вторая группа — молодые люди. То есть очень молодые. Моложе лет на пятнадцать-двадцать. И здесь я склонна видеть два мотива. Либо это потенциальные альфонсы, либо молодые мужчины, которых тянет к женщинам постарше. Ни те, ни другие мне тоже не подходят, хотя среди них попадаются очень симпатичные и явно неглупые. Поначалу я вступала в переписку с некоторыми из них, но быстро отказалась от этого.
Он: Очень интересно! Есть ли еще категории?
Она: Есть, конечно! Но в другой раз, ладно?
Женщины любили накрывать стол красиво. У них всегда имелись под рукой яркие салфетки, стильные стаканы и даже свечи. И хотя мужчины вроде бы не очень ценили подобные выкрутасы, а может, даже и не замечали их, Аня и Катя всегда старались сервировать с любовью даже самый простой завтрак на даче, не говоря уж об обеде с шашлыками.
На столе появился букет поздних астр. Яблоки блестели будто бы отполированными боками. Сливы, казалось, лопались от сока, а порезанный тонкими кружочками лимон так и притягивал взор. Катя даже накрыла блюдце с лимонами салфеткой. Временно. Якобы чтобы нарезанные дольки не заветрились, а на самом деле подальше от соблазна. Потому что сама она уже схватила одну и знала за собой: обязательно потянется еще, если не спрятать от самой себя этот цитрус.
— Ань, какие тарелки ставим?
— Хочешь, прозрачные… Или нет! Давай новый сервис откроем. Нам на серебряную свадьбу подарили. Вон там, в коробке, в большой комнате. Уже три месяца прошло, а все руки не доходят разобрать.
— Ой! Какая красота! — Катя достала тарелку и с восторгом рассматривала ее. Ей и вправду нравилось. Расцветка, качество, необычная форма: то ли овал, то ли квадрат с округлыми краями. — Слушай, Ань! Давай оставим. Жалко…
— Ты что? Почему жалко? Абсолютно не жалко! Доставай-доставай! Сейчас сполоснем и на стол.
— Очень красивая посуда! — искренне продолжала восхищаться Катя. — А кто подарил?
— Это с работы Виктора.
— Какие молодцы! — И без перехода: — А у нас в следующем году серебряная свадьба. Даже не знаю, отмечать или нет.
— Это почему? — изумилась Аня.
— Да… — Катя безнадежно махнула рукой, — никакого настроения!
— Подожди-подожди! Это что: сиюминутная грусть или глубинное нежелание? — Аня перестала протирать посуду и серьезно взглянула на подругу.
Глаза у Кати погрустнели, губы сложились в тонкую, напряженную полоску:
— Показуха все это!
— Ну почему показуха? Вот мы с Витей,
— Ань, — перебила Катя, — ты извини меня, конечно… Я ничего подобного тебе раньше не говорила…
— Ты о чем?
— Вы с Витей… на вашей серебряной свадьбе… были в таком напряжении…
— Ну мы же переживали. Столько народу. Как все сложится, как пройдет. Знаешь, сколько волнений?!
— Ладно! Давай тогда оставим этот разговор. Я говорю, как вы смотрелись со стороны, а ты мне про народ…
— Ну и как мы смотрелись? — напряглась Аня.
— Как чужие! — Катя немного замялась, подыскивая слова. — И даже не как чужие, а как абсолютно равнодушные люди, не заинтересованные друг в друге, не привлекательные друг для друга… Анечка, ты меня извини, но это было страшно. Страшно, потому что я подумала о себе. Если я буду выглядеть так же, то лучше вообще ничего не надо.
— Подожди! Что значит — «страшно»? Ты же сама восхищалась моим платьем и говорила, что прическа мне к лицу…
— Да при чем здесь прическа? Внешний вид — это одно! А внутреннее состояние — совсем другое.
— И что? Что было не так?!
— Взгляд, улыбка, внутреннее напряжение. Все не так. Знаешь, когда люди счастливы, это видно… Это не сыграть, не придумать. Ты можешь улыбаться, но если в душе дискомфорт, то улыбка не спасает. Скорее, наоборот, усугубляет.
Аня буквально застыла в изумлении:
— Кать, ты меня удивляешь! Мы так были довольны торжеством! Столько гостей пришло, столько слов хороших наговорили. Подарки, тосты, цветы! Мы с Витей устали, конечно, но нам понравилось…
— Ань, ты не обижайся! Я, честно говоря, не собиралась говорить тебе ничего подобного, просто разговор зашел… Я больше о себе задумываюсь. Потому что глядя на вас, понимаю: показуха! Неискренне все, нечестно!
— Ну почему нечестно-то?! — не сдержалась Аня, выкрикнув очередную фразу громче, чем следовало. Мужчины удивленно оглянулись на нее, и она повторила тише, но с прежним глубоким надрывом: — Почему нечестно?
— Да потому что неправда! И ты сама знаешь, что неправда! Что нет любви между вами, что отношения дали трещину, что все чаще и чаще сквозит раздражение и даже грубость. Что при всем взаимном уважении видно: супруги устали друг от друга, а может, даже и надоели…
Аня потрясенно молчала. Она-то, конечно, знала, что все у них именно так, как говорит подруга, но предположить, что об истинном положении вещей догадывается еще кто-то, никак не могла…
Замолчала и Катя. Она вовсе не собиралась говорить подруге что-то неприятное, тем более, что после праздника прошло уже много времени. Как правило, ситуация обсуждается либо сразу после события, либо не обсуждается вообще.
Все было уже обсуждено подругами неоднократно: и кто из гостей как выглядел, и какие подарки принесли, и насколько хорош был тамада, и у кого из выступающих наиболее удачно получилось сказать тост, и у кого какие наряды, и кто посмел прийти с любовницей, а кто с молодой женой… Все обсудили, проанализировали, переговорили. А самое главное, оказывается, осталось за кадром. Самое главное… То, ради чего все затевалось, оказалось блефом, показухой, прозрачной игрой…
Неужели кроме Кати еще кто-то заметил? А впрочем, настолько ли важно: заметил — не заметил! Если кто-то один понял, значит, и от других не укрылась ее обида на мужа, и досада, и раздраженность… А возможно, даже следы слез.
В тот день у них случилась ссора. С утра. Глупая, безобразная, дурацкая ссора, от которой Аня опомнилась только к вечеру. Опомниться-то опомнилась, а простить — не простила. Он кричал:
— Где мой галстук? Ты что, не могла приготовить его заранее?
И швырял рубашки из шкафа, и выбрасывал галстуки на середину комнаты. Она старалась сдержаться… Вот-вот должна была прийти парикмахер. Аня вызвала знакомого мастера на дом. И зря! Ох, зря! Такой кавардак в доме! Да еще Виктор кричит не переставая: