Влюбиться в эльфа и остаться в живых
Шрифт:
Не спеша, Гоблин обходил колонну с двумя бутылками «Боллинже» в перепончатых лапах; недешево для шампанского, смехотворные копейки для мощного снаряда, особенно когда вечная жизнь на кону.
Ребята, пригнувшись, сорвались с места, перебегая подальше под прикрытием банкетного стола. Совсем рядом грохнуло, взорвалась фарфоровым дребезгом стопка тарелок. И опять, почти настигнув цель, пробка разнесла поднос с фужерами. Женя пальнул в ответ, но промахнулся. Ребята снова оказались за колонной.
– Тебе нужно добраться до двери, – торопливо шептал Женя. – Я останусь здесь.
Катя замотала головой с твердой решимостью:
– Нет. Я тебя не оставлю.
На пол посыпались блюда, винные бутылки, шампуры с шашлыками… Это Гоблин, ухватившись
Стиснув зубы и широко расставив ноги для упора, Гоблин потянул скатерть к себе. Колонна затрещала, загудела, сопротивляясь, и с хрустом поддалась. Женя отскочил, потянул Катю за собой, колонну вырвало с места, и гигантский столб покатился, гремя канонадой ударов, по полу резиденции, оставляя глубокие щербины в плитах углами капители. Здание содрогнулось.
– Беги! – крикнул Женя, когда белый жгут обхватил его поперек груди. – Беги! – повторил он отчаянно, когда самодельный кнут дернул его, притягивая к Гоблину. Катя бросила взгляд на двери, замерла в смятении. Перебирая руками, Гоблин без особых усилий тащил Женю по полу, пока тот пытался цепляться ногами за выбоины. Высвободиться из петли не получалось, и Женя выхватил из жилета первое попавшееся орудие, до которого смог дотянуться под хваткой скатерти – аэрозоль с взбитыми сливками – но выстрелить не успел. В руке Гоблина откуда-то взялся шампур с литой ручкой, с которого он проворно сбросил куски баранины, мазнув носком ботинка по всей длине. Молниеносный взмах шампура рассек баллончик в Жениной руке надвое и полоснул по ладони как бритвой. Половинки аэрозоли упали на пол в кляксах крови, шипя и вяло истекая пеной.
Каждый выпад шашлычной шпаги сопровождался вспышкой сундука. Точными ударами шампур вспарывал Женин жилет, секцию за секцией, уничтожая его боезапас. Из прорех сыпалось конфетти. Гоблин играл с ним, но, заигравшись, изрезал и жгут из скатерти, державший Женю, как поводок, и Женя чуть не рухнул, потеряв равновесие. Он пятился назад, отшатываясь от сверкающего перед ним шампура и наступавшего Гоблина, пока не уперся спиной в стеклянную стену аквариума. Жемчужные гурами, огненные барбусы, черный лабео с красным хвостом, пестрая стайка скалярий бросились врассыпную и тут же вернулись, с любопытством рассматривая Женю на безопасном расстоянии, пока тот судорожно шарил по карманам в поисках остатков амуниции. Острие больно уперлось ему в шею. Он замер. Ладонь нащупала в лохмотьях жилета предмет овальной формы и тоже затаилась. Капля крови прочертила дорожку до ключицы и исчезла за воротом.
– Николай Петрович, он сейчас убьет его! – кричал за окном Дюша. В его ушах свистел ветер, и ему казалось, что никто не слышит его. В кабине крана Николай не отвечал на треск рации, потому что ничем не мог помочь, и только напряженно ждал развязки. – Спустите меня отсюда как-нибудь! – он подергался в сковывавших его полосах скотча и снова прильнул к стеклу.
Пространство резиденции бумерангом рассек металлический диск увесистого блюда. Катя осталась без амулета, но девушка была в прекрасной спортивной форме. Гоблин заметил вовремя и отвлекся, непринужденно отбивая блюдо шпагой-шампуром, чем позволил Жене юркнуть в сторону и запустить наподобие гранаты предмет овальной формы прямо в аквариум. Оказавшись в воде, предмет зашипел, забурлил пузырьками, и перед Гоблином всплыл отклеившийся ярлычок с надписью «бомбочка для ванной». Он задумчиво перевел взгляд с набиравшего силу очага кипения в аквариуме на сияющий Женин октагон и отступил в нарастающем страхе. Аквариум мелко задрожал.
Когда Гоблин бросился бежать, вода вырвалась из аквариума с нарастающим гулом, нависла над залом океанской волной, обрушилась на него шквалом… Сотня кубометров воды казалась грядой с трехэтажный
Взрывая ряд стеклянных створчатых дверей и срывая шторы, свирепая водная масса вынеслась на балкон, выплескиваясь над городом и увлекая с собой выкорчеванную колонну. Неистово мечась в пучине, колонна искромсала парапет, прежде чем перевалить за него и рухнуть вниз вслед за водопадом. Уровень воды в комнате резко пошел на убыль. Рядом с Гоблином щелкнули в пене, теперь уже по колено, акульи челюсти, но когда вода спала совсем, на этом месте барахтался малютка карпозубый афаниус. Гоблин поднялся на ноги, срывая с лица пучки водорослей. Его нервная система успела изрядно поизноситься. Поэтому, когда первым, что он увидел, оказался подвешенный к крану мокрый Дюша с камерой в руках, Гоблин издал то ли отчаянный вопль, то ли яростный боевой клич. В Дюшу полетело покореженное блюдо, но ударило в лапу крана, заставило ее качнуться вбок, вынося кусок балконной стены. Дюшу и его причитания унесло прочь; консоль на бешеной скорости вращалась вокруг собственной оси, волоча диджея над городом. В кабине Николай давил на рычаги, пытаясь затормозить вышедшую из-под контроля лапу.
Гоблин едва успел увернуться от Жениного выпада. Теперь Степанов тоже крепко сжимал в руке литой эфес тяжелого шампура.
Паша и его байкеры добрались до высотки первыми. Вслед за ними уже неслись вскачь Инга и Галя, а затем целая толпа начала стекаться к Баррикадной, орки и эльфы вперемешку. Швейцар давно покинул свой пост. Тщетно пытались сдержать у подъезда возмущенные массы службы безопасности. Корней и Гриша Матерый слышали сообщения по радио, но действовали по привычке и в ступоре. На такой случай в их уставе не имелось соответствующих инструкций.
– Шли бы вы по домам… Я предупреждаю… Мы при исполнении… Надо разобраться… – лепетал Корней неубедительно.
– Ты гад и приспешник гоблиновский! – крикнул из толпы вожак бутовской бригады.
– Бабушку мою верните, изверги! – наседал Паша, хрипя и потрясая бородой.
Гоблин оттеснял Женю к балкону. Он вел бой как заправский фехтовальщик, с высокомерной непринужденностью приняв красивую и правильную стойку, нанося уколы и удары, делая финты и на ходу продумывая комбинации, в то время как Женя отбивал его удары неумело, кое-как, наотмашь, и в основном находился в отступлении, прикрывая Катю, но глаза его горели решимостью и бесстрашием.
– Полезный навык! – между методичными выпадами Гоблин снисходительно вставлял нравоучения. – Но ты, голубчик, не жил в Средние века, не так ли? Смутное было время…
Вспыхивал то гоблинский сундук, то Женин октагон, и тут же фейерверком сноп искр там, где схлестнулись две рапиры.
Откуда-то приближался, нарастая, Дюшин панический вопль. Описав полный круг, конец стрелы прошиб вторую стену балкона; Дюшины кроссовки пронеслись над пригнувшимися бойцами, загрохотали кирпичи, диджея снова унесло прочь, и, пролетев метров тридцать, лапа замерла где-то в полумраке. Консоль со скрежетом прекратила безумное вращение.
Гоблин вскочил первым, и Женя получил мощный удар в грудь каблуком туфли. Он потерял равновесие, его отбросило к зазубринам искореженного парапета, и он стукнулся обо что-то спиной, услышал Катин крик, оказался враскорячку на плитах балкона… Ему пришлось отбить несколько атак Гоблина, прежде чем он сумел встать на ноги и обернуться. Он похолодел – Кати нигде не было.
Потом он услышал ее крик и пропустил удар. Парализующая боль ужалила его в бок. Чуть не выронив оружие, он зашаркал прочь от Гоблина, волоча шампур за собой с металлическим клацаньем, но Гоблин снова опередил Женю, оказавшись между ним и стальным поручнем парапета, который изо всех сил сжимали два Катиных кулачка.