Влюбиться в лучшего друга

Куликова Галина Михайловна

— Какой спектакль? Ты о чем это? — внезапно повысила голос Яновская. Щеки у нее запылали, а в глазах появилась злость. — Выдумывает всякую ерунду! Виктор тебя не захотел, так ты теперь дохнешь от ревности.

— Ничего я не выдумываю, — продолжала атаку Лиля. — Уже не знаешь, что бы еще такое придумать, чтобы только лишний раз попасться Виктору на глаза. Совсем обнаглела, проходу ему не даешь.

— Иди ты к черту! Ты точно ненормальная. От ревности с катушек съехала.

— Ну конечно! Только слепой не заметит твоих маневров.

— А

может, я влюбилась, — подбоченилась Яновская, с вызовом глядя на Лилю. — Он парень видный, вот я и не устояла.

— Влюбилась? Пойди, расскажи это Доминику: он наивный, поверит. Заодно заставишь его поволноваться, что будет очень полезно, с точки зрения стратегии. Ведь ты же его про запас держишь, не так ли?

— Заткнись, а то сейчас схлопочешь! — вне себя от злости выкрикнула Света и сделала шаг к столу секретарши.

В этот момент дверь широко распахнулась, и в приемную ввалилась целая толпа сотрудников. Впереди всех выступал Леня Пущин.

— А вот и мы, — радостно провозгласил он. — Подавайте нам обещанного босса — он необходим нам для решения мировых проблем.

Однако девушки, словно сошедшиеся на ринге боксеры, продолжали испепелять друг друга взглядами, не обращая на вошедших никакого внимания.

— Только попробуй до меня дотронуться, — предупредила бесстрашная Лиля. — Получишь так, что все твои дешевые фокусы мигом улетучатся из головы! И лапками своими не шибко размахивай. А то дождешься! Вот расскажу Виктору, за что тебя турнули с прошлой работы.

— Стерва! — завопила Яновская. — Заткнись, или я оторву твой гнусный язык.

— Ага, испугалась! — язвительно усмехнулась Лиля. — А ты думала, никто ничего не узнает? Архитектура, дорогая моя, мирок тесный, а мужики — народ болтливый.

Сослуживцы наблюдали за их перебранкой в немом изумлении.

— Девочки, вы что, белены объелись? — пришел наконец в себя Пущин. — Ругаетесь как две базарные бабы. Чего не поделили-то?

— Света, Лиля, — поддержала его впечатлительная Настя Ивкина и умоляюще сложила ладошки. — Не надо ссориться. Помиритесь, прошу вас.

— Мириться с ней? С этой гадиной? Дудки! — твердо сказала Лиля. — Я до сих пор молчала, теперь больше не хочу. Вот спросите, зачем она пожар устроила? Пусть она нам всем расскажет!

— Идиотка, какой пожар я устроила? — снова завопила Света. — Что ты мелешь? Не слушайте ее, она совсем спятила.

— Неужели? — не сдавалась Лиля. — А не скажешь, чья мусорная корзинка загорелась? Не твоя ли?

— Ну и что? — тяжело дыша, бросила Яновская.

— Лиля, что ты на нее набросилась? То, что загорелась именно Светина корзина, вовсе ничего не доказывает, — вступился за Яновскую Костя Шеболдаев.

— Очень даже доказывает, — продолжала свою обвинительную речь девушка. — Вы почему-то забыли, что в половине седьмого в нашем офисе всегда появляется уборщица и очищает все корзины. Но когда повалил дым, корзина

Яновской чудесным образом оказалась до отказа заполнена бумагой.

— Все очень просто. Я как раз после ухода уборщицы разбирала свой ящик и освобождала его от лишних бумаг.

— У тебя на все готов ответ, — усмехнулась Лиля. Она уже поняла, что все ее обвинения попадают в разряд «косвенных», от которых лживая Света легко отвертится. Но Лиля была уверена, что та на самом деле виновата. Ей страшно хотелось прищемить хвост этой мерзавке, и тогда она решила пойти ва-банк.

— Ну а если я заявлю, что своими глазами видела, как ты подпалила корзинку шикарной зажигалкой «Данхилл»? Ты все просчитала — все были заняты своими делами, Кости в этот момент за соседним столом не было. Вот ты и устроила поджог. А как я вошла, ты и не заметила.

— Света, ты меня удивляешь! — прогудел изумленный Пущин. — Зачем ты сделала такую глупость? А вдруг мы бы и в самом деле погорели?

— Да врет она все! — передернула плечиками Яновская. — Она меня ненавидит, вот и говорит всякие гадости. Я в суд на нее подам.

Однако Лиля уже вошла в роль разоблачителя. Она вспомнила, как Олег, расспрашивая ее о пожаре, интересовался бумагами Виктора и его телефоном. Спрашивал, где именно тот их оставил. Тогда Лиля не смогла точно вспомнить, но теперь мгновенно сложила два и два.

— Можешь хоть сейчас подавать на меня в суд, — сказала она, пристально вглядываясь в Светино личико. — Только сначала объясни, зачем ты взяла со стола Кости телефон и бумаги Виктора?

— Взяла, чтобы в суматохе не пропали, — совершенно успокоившись, ответила Света. — Они могли сгореть.

— Нет, погоди-ка, — вмешался в разговор Шеболдаев. — Когда я вернулся и стал всех спрашивать, куда подевались телефон и папка с моего стола, ты сказала, что вообще их не видела. Я это точно помню.

— Просто я была в шоке, и в голове все перемешалось. Я сначала забыла про них, а потом обнаружила у себя и отдала Виктору.

— Ну а насчет корзинки как? — спросил Пущин.

— Клевета, — твердо отчеканила Света и пальчиком указала на Лилю. — Она ничем не сможет доказать свои обвинения.

— Если уж такое дело, то мне тоже придется кое в чем признаться, — сказала Настя Ивкина и подошла к Яновской. — Света, ты же на меня не обидишься за это, правда? — Потом она снова повернулась к собравшимся и стала объяснять: — Понимаете, когда повалил этот дым, Света ко мне бросилась и сказала: «Быстро делай вид, что в обмороке, тебя тогда первой вынесут».

— Ты так страшно испугалась пожара? — удивился кто-то.

Ивкина сделалась пунцовой и опустила глаза.

— Ребята, вы понимаете, я… я в положении. Никому просто еще не говорила, только Свете одной. Ну, мне тогда страшно стало, мало ли чего, вот я и сползла со стула. А Света показала на меня Виктору, и он бросился меня выносить.