Влюбиться в жертву
Шрифт:
«Какой-то заброшенный завод, точно как в дурацких американских фильмах!»
Тина молилась про себя, чтобы их не разъединили с Артемом, заперев в разных помещениях. Несший ее мужик открыл ржавую скрипучую дверь, за которой находился коридор метров пять и еще одна дверь, возле нее стоял старый полуразломанный канцелярский стол и колченогий стул. Тину сняли с плеча и усадили на этот стул, придерживая рукой, чтобы не свалилась на пол. Следом вошли остальные трое, натужно волоча Артема, и кинули его возле двери.
– Ну и тяжелый, скотина!
– Леший, обшмонай его! – приказал Воля.
Леший быстро и как-то
– Давай сюда. Боня, давай их шмотки.
Воля подошел к столу, открыл дверцу и покидал туда сумку Тины, борсетку Артема, их телефоны, ключи от машины и сигареты с зажигалкой.
– Курево-то зачем? Сами оприходуем, – сказал Боня и тут же получил резкий удар в живот.
– Я, кажется, объяснил! – вкрадчивым голосом ответил Воля. – Ничего не трогать! Косарь должен все увидеть сам, как есть!
Он схватил согнутого пополам Боню рукой за подбородок и притянул к себе.
– Я проверю все вещи, когда вернусь! Ясно?
– Все, все, Воля! Я понял!
– Хорошо! – Он отпустил Боню и повернулся к двум другим: – Их в камеру. Боня, ты на стреме, они еще не скоро очухаются. Твоя задача по сторонам смотреть, чтобы кого попало сюда не занесло. Мы часа через два-три приедем.
Открыв дверь, двое из бандитов, взяв Артема за руки, втащили его в комнату, и Тина услышала непонятные звуки, похожие на удары, но иные, более рваные. А через пять минут она поняла их происхождение – от двери вниз в помещение шли три крутые ступеньки, о которые, видимо, и бились ноги Артема, издавая эти звуки. С девушкой обошлись более гуманно: перенесли, снова взвалив на плечо, как тащили через цех, но когда небрежно бросили на пол, она сильно стукнулась боком и тут же прикусила язык, чтобы не охнуть. Перед тем как выйти, Воля сильно ударил ногой бесчувственного Артема в живот.
– Я эту суку ненавижу! – пояснил он.
Тина еле удержалась от вскрика, на сей раз до крови прикусив губу, заставляя себя не реагировать и притворяться бесчувственной. Она лежала в очень неудобной позе – лицом на грязном, каком-то мокром и скользком полу, навалившись на скованные наручниками руки.
«Потерпи, сейчас они уйдут!» – уговаривала она себя.
Мужчины вышли. Тина услышала, как закрывается скрежещущий замок.
– Все, мы отваливаем! Боня, ты там в халупе не засиживайся, обходи территорию каждые двадцать минут и смотри не напейся, убью! – донеслось из-за двери.
«Значит, есть еще какое-то помещение, где он будет сидеть, – размышляла Тина. – Наверное, что-то вроде сторожки. Это хорошо! Главное, что не под дверью!»
Она прислушивалась к звукам снаружи: удалялись шаги, и вот грохнула, закрываясь, вторая дверь.
Тина перевернулась на спину и села. Руки ужасно болели. Она подняла их к глазам и осмотрела: синяки, кровоподтеки, царапины и ссадины на коже. Тина и не подозревала, что наручники – это так больно!
– Так, так, спокойно! Эмоции потом! Что у нас самое главное? – спросила девушка громко, чтобы приободриться.
От звука голоса стало полегче.
– Первое: успокойся! – уговаривала себя девушка. – Бояться будем потом! Ладно? Господи! Господи, господи, как страшно!! – Она постаралась взять себя в руки, отодвинуть страх куда-нибудь подальше. – Тиночка! Не распускайся!
Встав сначала на четвереньки, она поднялась на ноги и внимательно осмотрелась по сторонам, поворачиваясь вокруг своей оси.
Комната была квадратной, метров двадцать по площади, пустая, только по углам валялись кучи хлама. Тина поняла, почему пол оказался мокрым и скользким – с потолка капала вода, а по стене возле двери она стекала несколькими ручейками.
– Куда-то же она вытекает? – прокомментировала девушка результаты осмотра. И двинулась дальше. – А что у нас с окном?
Окно находилось справа от входа на уровне головы Тины, вровень с землей, из чего следовал логичный вывод, что они находятся в полуподвале. В окне не было стекла, но стояла старая ржавая решетка. Тина попробовала ее подергать и расстроилась – несмотря на внешнюю трухлявость, держалась она крепко.
– Это мы еще посмотрим! – поспорила с обстоятельствами девушка.
Тина обошла кучи мусора, валявшегося по углам, и, преодолевая отвращение и подкатывающую тошноту, покопалась в них и нашла пластмассовый ящик и несколько кирпичей. Перетащив все это к окну и соорудив себе подставку, осторожно влезла на ящик и стала внимательно осматривать крепления решетки.
– Спасибо тебе, советское производство! – поблагодарила она, обнаружив, что решетка крепится к стене гвоздями, а не припаянными скобами.
Тина слезла со своего «постамента» и опять вернулась к изучению мусорных залежей, выискивая какую-нибудь железку, чтобы расшатать или расковырять гвозди из стены.
Вдруг застонал Артем. Девушка бросилась к нему, встала на колени, повернула его лицо к себе. Он все еще находился без сознания, но что-то уже, видимо, чувствовал.
– Сейчас, милый мой, сейчас! Подожди немного, я с гвоздями разберусь и попробую тебя разбудить! – пообещала она. Затем поцеловала его в лоб, устроила поудобней его голову на полу и вернулась к своему занятию.
– Ура! Я нашла то, что нужно! – теперь Тина обращалась к Беркутову, хотя он и не мог ее слышать.
Ей предстоял целый аттракцион – как-то забраться на ящик, держа в скованных наручниками руках толстую ржавую железку, которую Тина нашла. Первые две попытки не увенчались успехом. Тогда она взяла железный прут в зубы и, упираясь плечом в стену, наконец смогла подняться на ящик.
Первый гвоздь разлетелся сразу, от одного сильного удара, отделившись от шляпки. Со вторым пришлось повозиться, выковыривая его из стены. На счастье, гвозди были вбиты не в кирпич или бетон, а в какой-то состав – бетон с чем-то непонятным, который от старости и сырости легко крошился.
Тина справилась со всеми гвоздями, до которых смогла дотянуться, остались только верхние, но это уже не имело значения. Девушка надавила на решетку, потом потянула ее на себя, решетка поддавалась, но у Тины соскальзывали руки. Рассмотрев их, она неожиданно обнаружила, что в борьбе с гвоздями сильно разбила запястья наручниками. Да так, что кровь сочилась потихоньку по рукам до локтей и залила ладони. Надо же, в пылу борьбы с гвоздями она и не заметила этого, а рассмотрев только сейчас, почувствовала жгучую боль. От этого жжения, обиды и страха вдруг на глаза навернулись слезы, готовые вылиться ручьями.