Влюблен и очень опасен
Шрифт:
– Ребенок? – Маккензи покачала головой, не веря услышанному. – Нет, нет! О боже, Джок! Она беременна? Врачи сказали, как себя чувствует ребенок? Ему ничего не угрожает?
– Пока нет. – На его скулах ходили желваки, дыхание было прерывистым. Прошло немало времени, прежде чем он взял себя в руки. – Я заставлю тебя ответить за то, что ты сделала, Маккензи. Если Розалин пострадает, клянусь, я тебя уничтожу!
Маккензи замерла.
– Как ты смеешь угрожать мне? Ты сам все это начал, Арно. Тебе понадобилась
Джок вздрогнул.
Интересно, почему даже по прошествии стольких лет я так реагирую на подобные слова? Почему мне до сих пор так больно?
Внезапно он понял: он все еще прижимает Маккензи к стене. Он быстро разжал руки и отступил на несколько шагов назад.
– Я раньше держал дистанцию только из уважения к твоей матери. – Джок старался говорить шепотом, чтобы не разбудить Розалин. – Однако уже завтра все изменится. Я понятно объясняю? Вызов брошен. Насколько я понимаю, теперь мы точно не члены одной семьи. Хотя, черт побери, ты, никогда не хотела считать меня своим братом!
– Ты можешь хоть на уши встать, Джок, но ранчо не получишь! – Маккензи одернула блузку и поправила воротник. – Теперь все зависит только от меня.
Джок помедлил.
– Не играй со мной. Ты хочешь продать мне Лонгхорн или нет?
– О, я хочу продать его!
Теперь наступило время для самого главного вопроса.
– Сколько ты хочешь за ранчо? – спросил он.
Она молча уставилась на него. Джок тоже молчал. Она так похожа на нашего отца! Это сходство мне ненавистно!
Однако во взгляде Маккензи отражалась та же душевная мука, которую часто испытывал он сам.
– Мне не нужны твои деньги. – Она усмехнулась, потом добавила: – Я хочу получить обратно усадьбу Холлистер. Я обменяю ее на Лонгхорн.
Джок тихо выругался. Он должен был предвидеть подобный поворот событий. Услышав предложение Маккензи, он пришел в ярость.
– Я не могу этого сделать, Маккензи, попроси что-нибудь другое. Я заплачу любую сумму.
Она явно злилась, на ее глаза навернулись слезы. Она задрожала, пытаясь сдержать их.
– Мне не нужны твои деньги, черт побери, я хочу получить свой дом!
– Я не могу его вернуть.
– Прекрасно! Тогда давай заключим договор. Я сейчас уйду, а ты объясни своей невесте… – Она посмотрела в сторону Розалин. – Хотя, возможно, теперь она станет твоей бывшей невестой. Объясни ей, почему ты не хочешь спасти ее дом от бульдозеров, которые я наняла. Мне почему-то кажется, тебе вряд ли это удастся.
Джок развернулся на сто восемьдесят градусов.
Розалин лежала на кровати с открытыми глазами и смотрела на него в упор. В ее взгляде
– Почему ты не примешь ее предложение? – спросила Розалин. Она не могла поверить своим ушам. – Ты можешь спасти Лонгхорн, но отказываешься это сделать. Почему?
Джок стоял достаточно далеко от нее, намеренно держа дистанцию. Поняв, что Розалин проснулась давно и слышала весь его разговор с Маккензи, он помрачнел.
– Извини, Розалин, я не могу отдать ей Холлистер и не в состоянии объяснить тебе, почему.
– Не можешь или не хочешь?
– Понимай как знаешь.
Розалин даже не догадывалась, почему Джок так себя ведет.
Почему он держится настолько отчужденно? Человек, которого я сейчас вижу перед собой, нисколько не похож на мужчину, которого я люблю. Я собиралась признаться в любви другому Джоку!
Розалин попыталась снова заговорить с ним, желая разрушить невидимые барьеры, которые он воздвиг между ними.
– Ты говорил, земля твоего отца для тебя ничего не значит. Ты же не хотел жить в его доме и постоянно вспоминать о своем несчастном детстве!
– Не хотел и не хочу.
– Тогда почему…
В ответ Джок просто покачал головой.
Розалин поверила ему, когда он рассказал ей о покупке усадьбы Холлистер и о своем отношении к этому факту. Если бы тогда он лгал, сейчас бы ложь всплыла.
Розалин решила переформулировать свой вопрос.
– Ты мстишь? Таким способом ты намерен расквитаться с Холлистерами? Неужели даже после стольких лет ты не можешь забыть обиду, нанесенную тебе отцом?
– Ты поверишь мне, если я скажу, что месть здесь ни при чем?
Она покачала головой и поморщилась от боли висках.
– Я больше не знаю, чему верить. Ты же ничего не хочешь мне объяснять.
Джок подошел ближе и присел на край ее кровати.
– Ты должна мне верить, Рыжик.
– Ты снова и снова говоришь мне об этом. Розалин смахнула со щеки слезу, опять задела ссадину и поморщилась. – У тебя есть прекрасная возможность сохранить мое ранчо, но ты отказываешься это сделать. Тебе так важна усадьба, принадлежавшая твоему отцу?
– Все, что я могу тебе сказать: у меня есть веские причины так поступить.
Внезапно она нашла другое объяснение поведению Джока.
– Значит, Маккензи все-таки права? Это всего лишь игра, которую вы между собой затеяли?
Он медлил.
– До нынешнего момента я считал это игрой.
– Да уж, невинная такая игра! Между прочим, если ты не заметил, речь идет о моей жизни!
– Послушай меня, Рыжик. Маккензи презирает меня. И дело тут не только в том, что мы с Аной – незаконнорожденные дети ее отца. Она намерена взять надо мной верх, и ей все равно, через кого ей придется переступить. Ей важна только победа.