Влюбленная мстительница

Хенкс Мэрил

— Нет, кольца не было. Это точно, — прервал ее горячую речь Освальд. — В общем, чтобы долго не рассусоливать, скажу, что мисс Макартур приняла мое приглашение и, пока мы ели, излила мне свое сердце. А начала с того, что рассказала о жуткой ссоре, которая произошла между ней и ее парнем, в результате которой она вернула ему кольцо...

— Ты лжешь! — закричала Белинда. — Когда я навещала их перед отпуском всего за пару недель до этого, они были совершенно счастливы и говорили только о предстоящей свадьбе и о том, где проведут

медовый месяц.

— Не сомневаюсь. Кстати, мисс Макартур так и сказала, впрочем тут же добавив, что потом «случилось кое-что», нарушившее эти планы и поставившее под угрозу предстоящую свадьбу. Я заподозрил, что ее приятель завел интрижку на стороне.

— Как ты смеешь? Не все мужчины развратники вроде тебя!

Освальд сжал челюсти и усилием воли заставил себя успокоиться, прежде чем терпеливо ответить:

— Он был мужчиной. А с мужчинами такие вещи, знаешь ли, случаются.

— Но только не с Джоном! — пылко воскликнула Белинда. — Он никогда сознательно не сделал бы ничего такого, что поставило бы под угрозу их отношения с Сэмми.

— Ты это правильно сказала: сознательно. Позволь, мы вернемся к этому позже. А пока, с твоего позволения, я продолжу. Итак, мисс Макартур продолжала говорить, что совершила ужасную ошибку, когда съехалась с Джоном и приняла его предложение. Но в настоящих обстоятельствах боится сказать ему об этом, чтобы не увеличивать неприятности. Поскольку она ничего не говорила об обстоятельствах и неприятностях, я ничего не мог ей посоветовать. Поэтому только слушал.

Когда мы покончили с обедом, то выпили в баре кофе. Мисс Макартур, казалось, успокоилась. Но когда я предложил вызвать ей такси, снова разрыдалась и сказала, что не может сейчас возвращаться домой. Ей нужно время, чтобы все обдумать. Естественно, я решил помочь несчастной девушке. Поэтому снял ей номер, проводил до дверей и оставил, пожелав спокойной ночи. — Увидев выражение лица Белинды, Освальд твердо добавил: — Я пальцем до нее не дотронулся.

— Как же... — иронически пробормотала она.

На его виске запульсировала набухшая жилка, но Освальд взял себя в руки и продолжил:

— На следующее утро мы позавтракали вместе. Потом я посадил ее в такси и отправил домой, а сам пошел пешком в офис. Спустя примерно часа два, когда я диктовал письмо миссис Леннард, в офис ворвался какой-то мужчина, и...

— И ты избил его до потери сознания.

— Да, я сбил его с ног, признаю...

— О, ты должен гордиться собой.

— Но только после того, как он двинул меня так, что я упал на пол, — спокойно, хотя это и далось ему с трудом, произнес Освальд.

— Такой большой и сильный мужчина, как ты, и упал?

—

Если я правильно помню, твой отчим был на несколько дюймов выше меня и, безусловно, тяжелее.

— Но и намного старше!

— Не так уж и на много. К тому же он захватил меня врасплох. И пока я поднимался, пинал меня ногами по ребрам и рукам...

— Я не верю, не верю!

— Так проверь, Белинда! Миссис Леннард присутствовала при этом, а я потом обратился в больницу, где мне наложили гипс на руку и сказали, что у меня трещина в ребре. — Глаза Белинды расширились от ужаса, но Освальд продолжил свое повествование: — Когда я узнал наконец, кто он и чем вызвано его негодование, то рассказал, что произошло накануне вечером. Но Джон стал орать, что не верит ни своей невесте, ни мне. Так что мне ничего не оставалось, кроме как попросить охрану вывести его из здания.

— Ты имеешь в виду — вышвырнуть?

— Называй, как хочешь. Скажу больше, Джон вызвал во мне определенную симпатию и сострадание, когда я понял, на что все это похоже, поэтому и не стал обращаться в полицию. Вечером я улетел в Чикаго и не вспоминал об этом инциденте, пока не узнал, что Джон принял смертоносный коктейль, желая утопить в нем свои печали.

— И ты не чувствовал за собой никакой вины?

— Если честно, — тихо сказал Освальд, — то долю вины все-таки чувствовал, поэтому и приехал на заупокойную службу.

Она этого не знала. Газеты почему-то умолчали об этом. Очень странно.

Будто прочтя ее мысли, Освальд сказал:

— Да, избежать журналистов было непросто.

— Как же тебе удалось? — спросила Белинда.

— Мне не хотелось подливать масла в огонь и давать повод трепать честное имя невинной девушки, так что я приехал рано и попросил священника отвести меня в его личные помещения. А вышел только когда все, включая журналистов, уехали на похороны. Тем же вечером я имел долгую беседу с мисс Макартур. Она рассказала мне, почему вернула Джону кольцо, рыдала и упрекала во всем себя, говорила, что, если бы повела себя по-другому, пошла в ту ночь домой, Джон был бы жив...

— Да, — сказала Белинда, — Джон был бы жив, если бы вы с Самантой не... — Она замолчала, ощутив ком в горле.

— Так ты все еще полагаешь, что я лгу?

— А разве может быть иначе?

— Ты могла хотя бы попытаться поверить мне.

— О да, могла бы, если бы ты не привез ее сюда, чтобы иметь возможность продолжить интрижку. — Она увидела, что он качает головой, и закричала: — Не ври! Я знаю, что она в Сиднее! Я видела ее собственными глазами, так что не пытайся ничего отрицать!