Шрифт:
Они сели за столик, за которым до этого сидели Андрей Таркилов и Юра. Оба были необыкновенно хороши. На вид ей было лет двадцать, а ему тридцать. Он был высок и даже за столиком горделиво-нежно склонялся над ней. Он был одет в белоснежный костюм, на горле его трепыхалась бабочка. Такие галстуки-бабочки здесь носят чрезвычайно редко. У него был могучий лоб и мужественное горбоносое лицо кавказца.
Она была тонкая как тростиночка. Одета она была в желтое платье с короткими рукавами. Сев, она как бы бессильно сломалась, обратив к нему большеглазый
Молодой человек заказал бутылку шампанского, плитку шоколада и велел принести три бокала. Из этого следовало, что они кого-то ждут. Я решил, что из всех гостей они выбрали одного, самого близкого, и шепнули ему, где они собирались тайком посидеть. Я даже решил про себя, что это тот человек, который когда-то познакомил эту очаровательную пару.
Парень разлил шампанское в два бокала, дождался, когда осела пена, и долил.
— За успех нашего дела, — сказал он и, протянув бокал, чокнулся с девушкой.
Ее тонкая рука с бокалом доверчиво потянулась к его бокалу. Девичий пушок проблеснул на ее загорелой руке.
Оба они выпили свои бокалы. Он сломал плитку шоколада, выпростал из нее кусок и подал ей.
— Я боюсь, что мне будет противно, — сказала девушка, прожевывая шоколад, — и он заметит это. Особенно если сауна там, массаж…
— Чепуха, — сказал он, — что ты, маленькая, что ли?! Он довольно красивый мужчина… Ему лет шестьдесят пять, но выглядит он гораздо лучше.
Он снова налил шампанское в оба бокала.
— Ты сам будешь презирать меня после этого, — сказала она.
— Глупости! — сказал он. — Я буду вечно благодарен тебе за эту услугу. Мы будем жить так, что нам все будут завидовать. — Он наклонился к ней, и его огромный лоб, казалось, пытался не столько убедить ее, сколько забодать. Кстати, по моим наблюдениям, огромные лбы свидетельствуют не столько об умственном содержании головы, сколько об умственных усилиях. А это далеко не одно и то же.
— Ты будешь всю жизнь упрекать меня этим, — сказала она, — а я только ради тебя согласилась. Ты уверен, что место, которое он тебе обещает, очень выгодно?
— Конечно, — сказал он, — я лучший специалист по табакам. Я знаю всех директоров табачных фабрик и всех председателей колхозов. На умелом манипулировании сортами мы будем делать деньги.
— Ты будешь всю жизнь упрекать меня этим, — повторила она.
— Только подлец может упрекнуть тебя этим, — сказал он.
— Ты и есть подлец, — сказала она и выругалась матом. Трудно было в это поверить, но это было так.
— Так у нас ничего не выйдет, — сказал он. — Не дай Бог, если шеф услышит от тебя что-нибудь нецензурное. Старайся быть легкой! Смейся! Тебе так идет смех.
— Мне
— Никогда не дойдет, — строго сказал он, — если ты сама ему об этом не скажешь.
— Как глупо, что твой отец не так богат! А он старше твоего отца?
— Они однолетки. Но мой отец нищий по сравнению с ним. Он самый богатый фирмач в Абхазии. Если он возьмет меня к себе на работу, мы обеспечены на всю жизнь. Отец уже купил нам двухкомнатную квартиру. Больше он ничего не может. Пока. Пока жив, я хочу сказать. После его смерти имущество разделим. Дача достанется мне и моему младшему брату.
— Две семьи на одной даче. Пойдут скандалы.
— Может, откупимся от брата. Вот для этого мне нужна работа в этой фирме.
— Мне все-таки не по себе. Давай выпьем еще по бокалу.
Он снова разлил шампанское, и они выпили. Она достала из сумочки пачку «Мальборо», и они закурили.
— Что ты так волнуешься? Можно подумать, что ты девушка…
— Девушка досталась тебе, паразит.
— Что-то я этого не заметил.
— Почему же ты раньше никогда об этом не говорил?
— Раньше стеснялся. Да и не в этом дело. Главное, что мы любим друг друга.
— Ты стеснялся?! Не смеши людей! А сейчас отдаешь свою девушку какому-то воротиле. Застенчивый сутенер! Если он больной, я убью тебя своими руками. Отравлю.
— Это полностью исключено. Он девочек с улицы не берет никогда.
— Ну, хорошо. Как мне с ним себя вести? Изображать страсть? Я не знаю.
— Ни в коем случае. Но и коровой не будь. Настоящее джентльменство женщины в постели знаешь, в чем заключается?
— Расскажи, сукин сын, расскажи!
— Настоящее джентльменство женщины в постели заключается в том, что ты ему говоришь после первого или второго пистона: я устала, дорогой, хватит. Стареющие джентльмены это обожают.
— Теперь я понимаю, в чем моя ошибка с тобой. Я тебе этого никогда не говорила.
— Но ведь мы молодые, и мы любим друг друга.
— Еще раз скажешь про любовь, и я не знаю, что сделаю. Прыгну в море.
— Здесь утонуть невозможно. Здесь столько пловцов! Излапают, изнасилуют, но живой вытащат на палубу.
— Все-таки ты подлец, хотя я тебя люблю. Но представим, что все это случилось, он принял тебя к себе на работу, мы поженились, и он к нам в гости приходит. Как я должна держаться?
— Это недосягаемая мечта, дорогая. Чтобы он, миллионер, приходил к нам в гости. Это надо заслужить. А если и придет, веди себя как добрая хозяйка, не забывающая, но и не напоминающая о сделанном добре. А он умеет себя вести, он с министрами знаком.
— Неужели ты ему сам меня предложил?
— Нет, конечно. Он нас увидел в театре. Позвал через телохранителя и спросил: «Что это за девушка рядом с тобой сидит?» Я говорю: «Приятельница». — «Так вот, — говорит, — познакомь меня со своей приятельницей, и просьба твоя на девяносто процентов будет исполнена…»