Влюбленная Пион

Си Лиза

— Но когда он говорит губернатору Ду, что стал его зятем, его арестовывают, — подхватила я. Молодой че­ловек улыбнулся, и я поняла, что все делаю правильно.

— Господин Ду приказывает обыскать Мэнмэя и...

— Стражники находят портрет, нарисованный Линян, — закончила я. — Губернатор Ду велит бить и пы­тать Мэнмэя. Он думает, что ученый осквернил могилу его дочери.

— Но Мэнмэй настаивает, что он вернул Линян из мира духов и что они поженились, — сказал он. — Гу­бернатор Ду приходит в ярость и приказывает отрубить

ему голову.

Запах пиона, который он держал в руках, кружил мне голову. Я вспомнила о том, что хотела сделать вчера ве­чером. Я взяла с балюстрады ветку ивы и медленно ста­ла обходить его, приговаривая ласковым голосом:

— Неужели история закончится так печально? — спро­сила я. — Героев пьесы приводят в императорский суд, чтобы они рассказали о своих горестях императору. — Я обошла вокруг него, остановилась, чтобы посмотреть ему в глаза, а затем опять заскользила вокруг, касаясь листочками ивы его тела.

— Линян приводят к ее отцу, — хрипло сказал он, — но он не не может поверить, что она жива, даже когда смот­рит на нее.

— Этим великий поэт Тан Сяньцзу хотел показать, что ли делает мужчин ограниченными, — сказала я как можно тише, зная, что моему поэту придется сделать усилие, чтобы услышать меня.

— Нo когда случается чудо, люди теряют способность мыслить разумно. — Он вздохнул, и я улыбнулась. — Гу­бернатор настаивает на том, чтобы Линян прошла множество испытаний...

— Линян отбрасывает тень, а когда она идет под де­ревьями, на упавших лепестках отпечатываются следы.

— Правильно, — прошептала я. — И еще она отвечает на вопросы о семи чувствах: радости, гневе, горе, стра­хе, любви, ненависти и желании.

— А тебе приходилось испытывать эти чувства?

Я остановилась перед ним.

— Не все, — призналась я.

— Радость? — он поднес к моей щеке пион.

— Я испытала радость, проснувшись сегодня утром.

— Гнев?

— Я же говорила тебе, что у меня много недостатков, —ответила я.

Он гладил меня лепестками по щеке.

— Горе?

— Каждый год, когда мы отмечаем годовщину смерти моей бабушки.

— Но сама ты не испытывала горя, — заметил он, убрав цветок от моего лица и касаясь им моей руки.

— Страх?

Я подумала о том, что мне было страшно идти сюда, но я ответила:

— Никогда.

— Хорошо. — Он прижал пион к тыльной стороне моего запястья.

— Любовь?

Я не ответила, но ощущение цветка на моей коже за­ставило меня вздрогнуть. Он улыбнулся.

— Ненависть?

Я покачала головой. Мы оба знали, что я жила не так долго и видела не так много, чтобы ненавидеть кого- либо.

— Осталось только одно чувство, — сказал он. Юно­ша опять стал водить цветком по моей руке, затем убрал его и прикоснулся им рядом с моим ухом. Он медленно провел лепестками по моей шее, дошел до воротника и стал подниматься к горлу.

— Желание?

Я перестала дышать.

— На твоем лице я

вижу ответ, — сказал он.

Я почувствовала его губы у своего уха.

— Если бы мы поженились, — прошептал он, — мы бы не стали тратить время на чай и болтовню... — Он сделал шаг назад и окинул взглядом озеро. — Как бы я хотел... — Его голос дрогнул, и я видела, что это смути­ло его. В этот момент его чувства были так же глубоки, как мои. Он закашлялся, сглотнул и опять заговорил, как будто между нами ничего не произошло. Я вновь была на свободе, предоставлена сама себе.

— Я бы хотела, чтобы ты увидела мой дом. Он стоит на другом берегу озера, на горе Ушань.

— Это там, кажется? — спросила я, указывая на холм, который возвышался на другой стороне озера, напро­тив того места, где мы стояли.

— Да, это тот самый холм, но остров Уединения, как бы он ни был прекрасен, загораживает мой дом. Он на­ходится на самой высокой точке острова. Как бы мне хотелось, чтобы ты могла его увидеть! Тогда бы ты смот­рела на воду и думала обо мне.

— Возможно, он виден из библиотеки моего отца.

— Ты права! Мы с твоим отцом много раз играли там в шахматы, и я видел из окон свой дом. Но даже если ты разглядишь гору, как ты поймешь, какой из домов мой?

Я была так взбудоражена, что не могла ни о чем ду­мать и отвечать ему.

— Я покажу тебе дом, и ты легко найдешь его. Я буду смотреть оттуда на ваш сад каждый день, если ты тоже пообещаешь искать меня взглядом.

Я пообещала. Он провел меня к правой стороне па­вильона, стоявшего у берега, потом взял у меня ивовую ветку и положил ее вместе с пионом на балюстраду. Он сел рядом и свесил ноги через край, и я поняла, что он ждет от меня того же. Он спрыгнул вниз, встал на ка­мень и протянул ко мне руки.

— Дай мне руку.

— Я не могу. — Это была правда. В этот вечер я совер­шила много непозволительных поступков, но я не со­биралась идти за ним. Я никогда не покидала пределы усадьбы семьи Чэнь. В этом вопросе мои родители были непреклонны.

— Это недалеко.

— Я никогда не покидала наш сад. Мама говорит...

— Матери говорят мудрые вещи, но...

— Я не могу.

— Но ты же только что пообещала мне...

Моя непреклонность поколебалась. Я не могла про­тивиться искушению, словно моя сестра перед тарел­кой с пельменями.

— Ты не будешь единственной девушкой или жен­щиной, которая вышла сегодня за двери сада. Я знаю, что многие женщины сегодня вечером будет кататься в лодках на озере.

— Женщины из чайного домика, — фыркнула я.

— Вовсе нет, — возразил он. — Я говорю о поэтессах и писательницах, которые стали членами поэтических и литературных кружков. Так же как и ты, они хотят уз­нать о жизни больше того, что они видят в своих сади­ках. Покинув свои покои, они становятся признанны­ми художниками. Если бы ты была моей женой, я бы показал тебе большой мир.