Влюбленная Пион

Си Лиза

Джудит Цейтлин из Университета Чикаго была феей- крестной этой книги. Сначала мы оживленно перепи­сывались по электронной почте о «Комментарии трех дам». Она рекомендовала мне свои статьи о китайских девушках-призраках, автопортретах как отражениях души и о трех дамах. Мне очень повезло, что я встрети­лась с доктором Цейтлин в Чикаго и провела с ней чу­десный вечер, во время которого мы разговаривали о любовном томлении, сочинениях женщин и призраках. Вскоре после этого я получила посылку. Она прислала мне отксерокопированную копию подлинного издания

«Комментария», принадлежащую частному коллекци­онеру. Госпожа Цейтлин

всегда щедро делилась со мной своими знаниями и помогала получить ответы у других людей.

Переводы чрезвычайно отличаются. Что касается за­писей трех дам, воспоминаний У Жэня о событиях, свя­занных с созданием комментария, рассказа Цянь И о том, как ей приснилась Линян, хвалебных отзывов, на­писанных поклонниками «Комментария» и других до­полнительных материалов, напечатанных вместе с «Комментарием трех дам», я использовала переводы Дороти Ко, Джудит Цейтлин, Цзинмэй Чэнь (из ее дис­сертации «Мир снов девушек, томящихся от любви»), а также Уилта Айдема и Беаты Грант (из «Красной кисти», из огромного и весьма ценного девятьсотстраничного собрания сочинений женщин императорского Китая). Я благодарю их издателей за то, что они дали мне разре­шение использовать эти тексты.

Я благодарна вышеупомянутым ученым не только за материалы о «Пионовой беседке», но и за переводы со­чинений множества женщин, живших в то время. Я хо­тела воздать почести этим женщинам и их талантам, ис­пользуя слова и фразы из их стихов так же, как Тан Сяньцзу использовал в «Пионовой беседке» огромное коли­чество цитат из сочинений других писателей. «Влюблен­ная Пион» — это вымысел, и все поступки и ошибки, сделанные тремя женами во время их приключений, придуманы мной, но я надеюсь, что мне удалось сохра­нить дух этой истории.

Также я хочу поблагодарить издателей журналов «More» и «Vogue», потому что это их заказы привели к рождению этой книги. Фотограф Джессика Антола и ее помощница Дженнифер Уитчер были чудесными спут­ницами, потому что они следовали за мной буквально повсюду во время моего исследовательского путеше­ствия в Китай. Ван Цзянь и Тони Тун были нашими все­знающими гидами и переводчиками, а Пол Мур вновь помог утрясти все вопросы, связанные с моим сложным маршрутом. Я бы хотела особо поблагодарить писатель­ницу Анчи Мин, которая устроила для меня встречу с Мао Вэйтяо, одной из знаменитейших исполнительниц оперы куньцю. Госпожа Мао показала мне, как инте­ресные комбинации жестов и неподвижности помога­ют передать глубину и красоту китайской оперы.

Кроме того, я хочу выразить благодарность Эйми Лю, которая многое знает об анорексии, Баф Мейер за ее дерзкие мысли о чувствах, испытываемых по отноше­нию к умершим родственникам, Криса Чэндлера за его бесконечную помощь и терпение, когда мы работали над списком рассылки, и Аманду Стрик за «красавца», за ее любовь к китайской литературе, а также за то, что она такая очаровательная девушка.

Я хочу поблагодарить Джину Сентрелло, Боба Лу­миса, Джейн фон Мерен, Бена Дрейера, Барбару Филлон, Карен Финк и всех сотрудников издательства «Random House» за то, что они были так добры ко мне. Мне очень повезло, что Сэнди Дийкстра уже много лет выполняет функции моего агента. Она лучше всех. Тарин Фэгернесс, Элиза Кэпрон, Элизабет Джеймс и Кел­ли Соннак неустанно работали в ее офисе, чтобы по­мочь мне.

Наконец, я хочу поблагодарить свою семью: сыно­вей, Кристофера и Александра, — за то, что они всегда подбадривали

меня, мою маму Кэролин Си за то, что она верила в меня и настаивала на том, чтобы я продол­жала работать и помнила о своей значимости, и моего мужа Ричарда Кендалла, который задавал сложные воп­росы, рождал великолепные идеи и не боялся того, что я так часто покидаю его и нахожусь где-то очень далеко. Ему я хочу сказать: «Сейчас и целую вечность».

Комментарии

Стр. 11

Праздник Двойной Семерки– седьмой день седьмого лунно­го месяца - один из любимых в Китае праздников. Считается, что в этот день, единственный раз в году, в небе на волшебном мосту через Небесную Реку (Млечный Путь), который образу­ют слетевшиеся со всего света сороки, дозволено встретиться двум звездам-влюбленным - Пастуху (Волопасу) и Ткачихе.

В остальное время по приказу Небесного Императора они дол­жны быть разлучены. Пастух - звезда в созвездии Орла, Ткачиха — звезда в созвездии Лиры.

Стр.13

...даже у моей служанки Ивы ноги были перебинтованы.– Для объяснения происхождения этого обычая ссылаются на ис­торию о Ли Юе и его любимой супруге по имени ЯоНян. Император повелел ювелирам сделать золотой лотос высотой в шесть футов Внутри цветок был выложен нефритом и украшен драгоценными камнями. ЯоНян приказано было туго бинтовать свои ноги, придав им форму молодого месяца, и в таком виде танцевать внутри цветка. Говорили, что танцующая Яо Нян была столь необыкновенно легка и грациозна, что, казалось, скользила над верхушками золотых лилий. По преданию, с того дня и началось бинтование ног.

Можно сомневаться в том, что ЯоНян является родоначаль­ницей этой моды, но, судя по литературным и археологичес­ким источникам, появление обычая бинтования ног приходит­ся примерно на время ее жизни, на те самые пятьдесят лет, ко­торые разделяют династии Тан и Сун (907—960). Этот обычай оставался популярным и в последующие века, вплоть до самого недавнего времени.

Ноги девочки бинтовали полосами ткани до тех пор, пока четыре маленьких пальца не прижимались вплотную к подо­шве стопы. Затем ноги обматывали полосами ткани горизон­тально, чтобы выгнуть стопу как лук. Со временем стопа уже не росла в длину, но зато выпирала вверх и обретала вид треуголь­ника. Она не давала прочной опоры и вынуждала женщин по­качиваться, подобно лирично воспетой иве. Иной раз ходьба была настолько затруднена, что обладательницы миниатюрных ножек могли передвигаться лишь при помощи посторонних.

...направилась в комнату, где мы держали поминальные дощеч­ки наших предков... — По традиционным верованиям китайцев, часть души покойника воплощалась в поминальную дощечку. В дальнейшем перед ней совершались жертвоприношения. На табличке, представлявшей собой дощечку длиной до 30 санти­метров, золотом по красному лаку писали титул, посмертное имя усопшего, а также имя старшего сына, заказавшего таблич­ку. Посмертное имя давалось каждому, и с этого дня нельзя было больше произносить имя, которое усопший носил при жизни. Кроме того, на табличке указывали первоначальное имя по­койника, число, месяц и место его рождения и смерти и место погребения.