Влюбленная принцесса
Шрифт:
На меня обрушилось чувство вины. О, бедная Тина!
– Да, конечно, – сказала я, лихорадочно соображая, где бы достать ей подарок к завтрашнему утру, в последний день, когда договор о тайном дарении еще действует.
– Меня, наверное, никто не вытащил, – сказала она и вздохнула, – потому что я ничего не получала.
– Ну, это как сказать, – говорю, – думаю, еще получишь. Наверное, твой тайный даритель ждет последнего дня, чтобы преподнести тебе что-нибудь особенное.
– Думаешь?
– Точно, точно.
– А, ну тогда теперь, когда экзамены позади…
Тина перешла на деловой
– Ну и что?
– А то. Когда ты скажешь Майклу, что это ты посылала ему открытки?
«Во дает», – подумала я.
– А может, вообще не говорить?
– Миа, – сказала Тина твердо, – если ты ему не собираешься этого говорить, то зачем посылала?
– Чтобы он знал, что, кроме Джудит Гершнер, в мире есть другие девчонки, которым он нравится.
– Миа, – сказала Тина еще тверже, – этого мало. Ты должна сказать ему, что это ты. Как ты собираешься заполучить его, если он не знает, что ты чувствуешь по отношению к нему?
У Тины Хаким Баба, как ни странно, есть много общего с моим папой.
– Помнишь Кенни? Как он заполучил тебя? Он посылал тебе анонимные письма, а потом признался в этом.
– Да уж, – саркастически ответила я, – и смотри, чем все кончилось.
– С Майклом у тебя все будет иначе. Потому что вы созданы друг для друга. Вы люди одного плана. Я это просто чувствую. Ты должна сказать ему, сделай это завтра, ведь послезавтра ты улетаешь в Дженовию.
О-о-о-й!!! От восторга, который обуял меня после самостоятельно организованной пресс-конференции я совсем забыла, что еду в Дженовию. Что за амнезия, честное слово? Послезавтра уже еду! Вместе с бабушкой! С которой я так и не разговариваю!
Я сказала Тине, что согласна признаться ему завтра. Она просияла – и мы разъединились.
Хорошо, что она меня не видела. Когда я нагло вру, у меня страшно краснеет нос. Очень неудобно.
Конечно, я никогда не скажу Майклу в лицо, что он мне нравится. И не важно, что говорит мой папа. Я не могу.
Ни за что.
Никогда в жизни, и гори все огнем.
19 декабря, пятница, домашняя комната
Нас тут заперли, пока не станут известны оценки за зачеты. Потом будет Зимний Карнавал в физкультурном зале, а вечером – Танцы.
Все. Уроков больше не будет. Одно сплошное веселье.
Ага, как же. Для всех остальных. Мне одной не суждено больше веселиться. Никогда.
А все потому, что у меня накопилась куча проблем. Во-первых, я не люблю своего бойфренда, который, как выясняется, меня тоже не очень-то любит. Если бы любил, пригласил бы на Зимние Танцы. А люблю я старшего брата своей подруги, который даже приблизительно не представляет, что я к нему чувствую, кроме обычных дружеских чувств. И вот теперь я еще начинаю догадываться, кто был мой таинственный даритель.
Другого объяснения нет. А то зачем Джастин Баксендайл (несмотря на то, что он еще считается новеньким в школе, хотя и достаточно популярен) так часто толкался в районе моего шкафчика? Ну, в общем, так оно и есть. На этой неделе я его уже раза три там застукала. Ну и зачем, спрашивается, ему там толкаться, если он не собирается незаметно подбрасывать розы? И как это будет выглядеть, когда придется
Н-да. Ну да ладно, это лишь сотая часть моих проблем. Это пережить можно.
А вот что делать с тем, что, похоже, из всех наших девчонок только меня никто не пригласил на вечер танцев? А завтра я улетаю в страну, принцессой которой являюсь, вместе со своей ненормальной бабушкой, которая не разговаривает с папой и курит в самолете.
Ох, лететь куда-нибудь в одном самолете с бабушкой, это я вам скажу, на всю жизнь запоминается.
А мама с мистером Джанини? Они так себя ведут, будто не возражают и даже рады тому, что я проведу рождественские каникулы не дома, а в другой стране. Мы, конечно, сами отпразднуем свое собственное Рождество – до моего отъезда, но мне кажется, что все-таки они рады. И очень сильно.
А какая у меня оценка по алгебре? Мистер Джанини, конечно, сказал, что у меня все хорошо, но что это значит на самом деле? Тройбан? Мало. Учитывая количество часов, убитых на улучшение этой оценки, тройка не подходит в качестве «все хорошо».
Господи, что же мне делать с Кенни?
Ну, по крайней мере, хоть разобралась с подарком Тине. Вчера вечером вышла в Интернет и сделала ей ежемесячную подписку на получение молодежных любовных романов, а также записала ее в Клуб любителей таких романов. И потом распечатала сертификат, удостоверяющий ее членство, который отдам, когда зазвенит колокольчик.
Ну, и когда зазвенит колокольчик, мне придется предстать перед Джастином Баксендайлом.
Все было бы не так плохо, если бы он не был так красив. У него совершенно невероятные глаза. И почему этот красавчик выбрал именно меня? Красивые люди, такие как Лана и Джастин, не могут позволять заслонять свое сияние таким обычным девчонкам-первокурсницам, как я.
А может, он даже не мое имя вытащил из корзинки. Скорее всего, это была Лана, и он клал розы в мой шкафчик просто по ошибке, путая со шкафчиком Ланы. Она-то не болтается никогда рядом со своим шкафчиком.
Но что хуже всего, Тина сказала, что желтые розы означают вечную любовь.
Вот поэтому я и думала, что цветы дарил Кенни.
О! Идут с оценками. А я не хочу смотреть. МНЕ НАПЛЕВАТЬ НА СВОИ ОЦЕНКИ.
И звонок звенит. Слава Богу, я могу тихо смотаться отсюда. Не глядя на оценки, уйти по своим делам, какими бы обычными они ни были.
Подхожу к шкафчику, а там Джастин высматривает кого-то. И Лана там же ждет своего Джоша.
Не надо мне этого. Чтобы Джастин сказал мне перед Ланой, что он и есть мой тайный даритель. Неизвестно, что она выкинет тогда, ведь не постесняется. Она может такое сказать… Например, что я в лифчик поролон подкладываю, чтобы там хоть что-нибудь было, а на самом деле ничего там и нет. К тому же она, естественно, злится на меня из-за телефона. Наверняка придумала уже для меня кучу новых гадостей…