Влюбленная тетушка

Гарднер Эрл Стенли

– Понятно. Какие еще были у вас источники дохода?

– Никаких.

– Вы, вероятно, забыли про успешную игру?

– Да, да, я прилично выиграл на скачках.

– Сколько?

– Я не знаю. Я получил выигрыш и засунул деньги в карман, потом поставил на другую лошадь и проиграл, но все же выигрыш был больше затрат.

– Неужели вы даже приблизительно не подсчитали прибыли?

– Ну... мне было не до того.

– Я вижу, вы ходили на ипподром. Скажите, вы сами ставили на лошадей или прибегали к услугам букмекера?

– Я ставил через букмекера.

– И

даже не имеете понятия, сколько вы выиграли?

– Нет, но в общем порядочно.

– Больше сотни долларов?

– Безусловно.

– Более пятисот?

– Возможно.

– Более тысячи?

– Нет, сомневаюсь, чтобы так много.

– Сомневаетесь?

– Да.

– А, может быть, более двух тысяч?

– Могу сказать с уверенностью, что меньше.

– Что вы сделали с этими деньгами?

– Большую часть истратил.

– Но не полностью?

Свидетель заколебался.

– Немного осталось.

– Вы намереваетесь вернуться в Бостон, как только дадите показания в Суде?

– Да, как только освобожусь, сразу сяду в самолет.

– У вас есть билет?

– Да.

– А когда летели сюда из Бостона, как приобретали билет?

– Мне перевела деньги телеграфом Линда.

– Вы взяли билет в один конец или же туда и обратно?

– Ох, Ваша Честь! – вмешался Маршалл. – Жаль тратить время на эти мелочи, не имеющие отношения к делу. Не все ли равно, какой билет приобрел свидетель?

– Вы возражаете? – спросил судья Мейнли. – Возражение отводится.

– Будьте добры ответить на мой вопрос, – сказал Мейсон. – Вы взяли билет в оба конца?

– Нет, только в один.

– А теперь у вас есть билет на Бостон, – сказал Мейсон. – Вы его заказали заранее?

– Да... у меня есть билет.

– Когда вылетает самолет?

– В одиннадцать тридцать вечера.

– Из Лос-Анджелеса?

– Из Сан-Диего.

– И этот билет оплачен?

– Да.

– Кто за него платил?

– Все устроил мистер Маршалл.

– Иными словами, заплатил он?

– Да.

– Таким образом, прокурор этого округа не только принялся ссужать вас деньгами, чтобы вас не убедили дать благоприятное для обвиняемой показания, а теперь он старается как можно скорей удалить вас за пределы юрисдикции данного Суда?

– Ваша Честь, я возражаю против этого!.. Я расцениваю слова защитника, как личный выпад и стремление подорвать мой авторитет! закричал Маршалл.

– Я поддерживаю ваше возражение, мистер обвинитель, но лишь в том плане, что не дело Суда разбираться в данных вопросах, это дело будет передано адвокатской коллегии... Однако Суд считает необходимым указать, что его тоже интересует своеобразный статус этого свидетеля. Создается впечатление, что он еще откуда-то раздобыл деньги!

– Он же сказал, что выиграл на бегах, – напомнил Маршалл. – Он не стал скрывать это от Суда.

– Удивительно везучий молодой человек! – иронично пробормотал судья Мейнли. – Такое случается.

– Свой большой выигрыш вы получили, поставив на лошадь Эстер Боннет? – спросил Мейсон. – Вы помните,

сколько тогда получили?

– Порядочную сумму.

– А вы уверены, что именно на этой лошади?

– Конечно! Разве такое забудешь?

Мейсон с минуту пристально смотрел на свидетеля, потом неожиданно сказал совсем другим голосом:

– Джордж Летти, почему вы не говорите правду? Суд знает, что вы не выиграли денег на скачках... Эта лошадь проиграла!

– Проиграла? – воскликнул Летти.

– Проиграла! – повторил Мейсон. – А теперь скажите правду, где вы взяли деньги?

– Я... я...

– Вы могли слышать разговор в соседнем помещении в мотеле «Палм Корт» достаточно ясно, не так ли?

– Да, ну и что же?

– Во время той беседы, подслушиванием которой вы столь прилежно занимались, собеседники обсуждали, что они сделают с имеющимися у них наличными деньгами, собираясь на прогулку. Миссис Элмор не хотела их брать с собой, когда Монтроз Девитт уговорил-таки ее отправиться с ним на прогулку в автомобиле. У нее было тридцать пять тысяч наличными, и у Девитта пятнадцать. Они договорились, где они их будут прятать. Это и было частью того разговора, который вы услышали!

– Я... я не слышал его полностью!..

– Вы услышали что они намеревались спрятать деньги под сиденьями мягких кресел. Я допускаю, молодой человек, что вы действительно пытались последовать за ними, потеряли их из виду и вернулись назад, принявшись экспериментировать с дверью, соединяющей ваши номера. Вы обнаружили, что легко можете ее открыть. Повернув болт со своей стороны, вошли в комнату номер четырнадцать, занимаемую Монтрозом Девиттом, и, проверив под подушкой кресла, нашли пятьдесят тысяч наличными. До этого момента у вас не было денег. И вы в финансовом отношении полностью зависели от Линды Кэлхаун и своих друзей. Работать вам не хотелось, вы для этого слишком ленивы, ну, а выпрашивать по мелочам на прожитие – унизительно. Понятно, что вы не устояли перед соблазном и взяли деньги...

– Ваша Честь! – закричал окружной прокурор. – Это же абсурд! Для подобного заявления нет ни малейшего основания. Это даже не допрос, а обвинение! Я категорически возражаю, это не перекрестный допрос!

– Возражение отводится, – остановил его судья Мейнли. – Ну, молодой человек, теперь уже и я хочу, чтобы вы ответили на этот вопрос. Я требую прямого ответа, честного и без уверток! Помните, вы были приведены к присяге!

– Я ничего подобного не делал! – возмущенно заявил Летти.

– Хорошо, – сказал Мейсон, – где ваш багаж? Поскольку вы собирались сразу отсюда ехать в Сан-Диего к самолету, он должен быть здесь. Где вы его оставили?

– В конторе окружного прокурора.

– Вы не будете возражать, если ваш багаж доставят сюда и осмотрят?

– Разумеется, буду! Я не вижу оснований разрешать кому бы то ни было производить обыск в моих личных вещах.

– Есть ли среди них нечто такое, что вы стремитесь скрыть?

– Нет.

– Хорошо.

Мейсон сделал два шага к свидетелю, лицо которого постепенно приобретала свекольный оттенок.