Влюбленная в масона
Шрифт:
– Ради вас, Джордж, я сделаю исключение и все вам объясню. Я пишу книгу о масонах. Довольны?
– Пожалуй, что да, ведь тогда я могу быть вам полезен. Хотите взять у меня интервью? – Даже самые прямолинейные вопросы не могли смутить его хотя бы на секунду.
– Я просто не понимаю, как вы можете придерживаться таких несовременных взглядов в нашем мире, – не растерялась Кэтрин.
– А знаете ли вы, Кэтрин, как много харизматичный лидер способен сделать для страны?
– Вы сейчас говорите о себе, Джордж?
– Нет, я имею в виду своего отца. Он возглавил партию в тридцать
– То есть для вас вся эта деятельность и церемониал своего рода соревнование с отцом? Или вы хотите доказать самому себе, что эта карьера вам под силу?
– Мы были очень близки с отцом, и я просто продолжаю его дело, – спокойно, и даже мягко ответил Джордж.
– Но со стороны кажется, что вся деятельность вашей партии сводится только к критике правящей элиты. – Кэтрин решила не останавливаться: ей нужно было понять Джорджа. – Вы придерживаетесь авторитарных взглядов на управление государством и при победе на выборах повлияете не только на Австрию, но и на всю Европу.
– Кэтти, я вас умоляю, мы, как и все, отстаиваем права и свободы человека, защищаем принципы рыночной экономики. Просто делаем это так, как умеем, так, как и было принято в нашем обществе изначально. Вы сами не знаете, о чем говорите. И не знаете, что хотите найти.
Они так увлеченно спорили, что не заметили, как кончилась музыка, и продолжали танцевать.
– Как вы думаете, почему все на нас смотрят? – шепотом спросил Джордж. Он склонился к ней так близко, что еще чуть-чуть – и они бы соприкоснулись. Кэтрин казалось, что она находится в его власти; ей было необходимо отвлечься от этой мысли.
– Кажется, мы подарили гостям целую порцию новых сплетен, – произнес Джордж, отстранившись, когда Кэтрин не ответила. – Что ж, позвольте показать вам одно из моих любимейших мест в этом доме.
Кэтрин только растерянно кивнула, и Джордж, взяв ее за руку, уверенно повел их в другой конец зала, где, как оказалось, можно было выйти на террасу. Уже стемнело, и оттуда открывался великолепный вид на звездное небо.
– Это просто необыкновенно, – только и оставалось восхититься Кэтрин.
«Даже это он продумал», – подумала она про себя.
– Мое любимое созвездие – пояс Ориона. К сожалению, здесь мы его не увидим. Подобно Полярной звезде в нашем полушарии, оно указывает путь. Три его звезды – Альнитак, Альнилам и Минтака, – вместе образуют пояс охотника. – Он посмотрел ей прямо в глаза, и они оба замолчали. – Но иногда охотник не знает, что он сам жертва, – добавил он и, как обычно, улыбнулся. – Кэтрин, прошу вас, закройте глаза на минуту.
Он взял ее за руки. «Прошу», – повторил он. Кэт закрыла глаза. Он отпустил ее руки, и сквозь тишину она услышала его удаляющиеся шаги. Через пару минут он вернулся, остановившись за ее спиной. Кэтрин почувствовала прикосновение его рук к своей талии и резко открыла глаза. Джордж повязал ей на талию необыкновенной красоты шелковый пояс, расшитый бело-голубыми камнями, узор которых в точности повторял звезды из созвездия пояса Ориона.
Кэтрин потеряла дар речи. Она привыкла к дорогим подаркам, но ни один мужчина никогда не преподносил их так.
– Он бесподобен, Джордж… Я
– Кэт, прими от меня на память этот пояс. Подобно поясу Афродиты, мой подарок наделяет особой привлекательностью ту, кто его наденет.
Наверное, дело было в шампанском, иначе сложно было объяснить, почему Кэтрин сама поцеловала Джорджа. Она не поняла, как это получилось. Ей хотелось, чтобы поцелуй длился вечность, но услышала скрип открывающейся двери. Резко отпрянув от Джорджа, она замерла, лихорадочно придумывая объяснение произошедшему. От необходимости что-то говорить ее спасла Маргарет, внезапно появившаяся на террасе.
– Ах, вот ты где! – Кажется, подруга быстро сориентировалась в ситуации, потому как подхватила Кэтрин под локоть и повела внутрь зала, слегка кивнув Джорджу: – Прости, братец, но мне кажется, что на сегодня ты достаточно времени провел с моей подругой. Настала моя очередь!
Весь остаток вечера девушки смеялись и болтали, распивая шампанское; пару раз Кэтрин ловила на себе взгляды Джорджа, но не нашла в себе силы ответить ни на один из них.
Глава 4
На следующее утро Кэтрин проснулась, чувствуя себя в замешательстве. Она попросила подать завтрак в ее комнату, потому что не знала, как вести себя с Джорджем. Вернее, она не могла разобраться в собственных мыслях и чувствах.
Наскоро позавтракав, Кэт решила не тратить время зря и взяла ноутбук, чтобы записать все то, что она услышала вчера от Джорджа и его гостей. В какой-то момент Кэтрин задумалась: зачем Джордж так старается ее очаровать? Не преследует ли он какие-то свои цели, о которых Кэтрин не знает? У нее не было ответов на эти вопросы. Она понимала, что начинает путаться в своей двойной игре.
Кэт просидела в своей комнате до полудня, пока не получила записку от Джорджа: они с Маргарет ожидали ее на веранде к обеду. Кэтрин собралась быстрее обычного; сделала легкий макияж и подкрутила волосы, а любимое летнее платье мятного цвета было ей очень к лицу.
Уже к половине второго она спустилась на второй этаж. Выход на террасу был сразу за кабинетом, и Кэтрин была совсем близко к нужной двери, когда услышала обрывки ожесточенного спора. Она оглянулась вокруг и, удостоверившись, что в коридоре никого нет, замерла у кабинета, активно прислушиваясь. Один из голосов точно принадлежал Джорджу, а два других – Генриху и Николасу, тем самым родственникам Джорджа, с которыми она вчера познакомилась на балу.
– Неужели этого нельзя избежать? Неужели это – единственно возможный вариант? – раздраженно сказал Джордж. Кэтрин очень удивилась, ведь ей казалось, что он само воплощение спокойствия и выдержки.
– Не забывай о том, что ты здесь ничего не решаешь, а просто исполняешь поручения, – резко ответил Генрих.
– Но, дядя, при этом ведь пострадают невинные люди, возможно женщины и дети. Почему нельзя выбрать другой вариант? – Джордж не мог говорить спокойно.
– Ты сам знаешь, что в этот день там будет он. Второго шанса может не быть. Плюс, там свои люди. Это все решает, – сухо сказал второй дядя.