Влюбленная в принца
Шрифт:
Или еще хуже — присоединиться к одной из туристских групп, которым разрешено осматривать парадные помещения дворца на первом этаже. Тогда с ним может случиться все что угодно. Его сфотографируют. Будут задавать вопросы о личной жизни членов семьи. Похитят или что-нибудь еще хуже.
Гораздо, гораздо хуже.
Федерико старался не думать о возможных страшных последствиях.
— Не знаю, ваше высочество, — повторила Мона. Она разнервничалась, даже голос дрожал. — Я несла Паоло, потому что он устал после прогулки. Артуро шел сзади, но совсем близко. Когда я оглянулась, чтобы задать
— И вы не обратились к персоналу? — Волна страха обдала Федерико. — Не позвонили мне? Я же дал вам номер мобильного телефона в лимузине.
— Когда я говорила со стражем, из-за угла вышел Артуро с вазой на руке. — Лицо у нее стало багровым. Глаза наполнились слезами. — Простите. Я знаю, мне надо было позвонить. Обещаю, больше это не повторится.
Федерико подавил свой гнев. Все же няня во дворце новенькая. Ей и самой только девятнадцать.
— Ладно, Мона. Но, пожалуйста, в будущем не спускайте с мальчиков глаз, ни на минуту. Вы их главный защитник, когда меня нет рядом. И не у всех, кто в случае необходимости вызовется помочь им, будут чистые намерения. Если это повторится, нам придется расстаться.
— Понимаю, ваше высочество, — кивнула Мона.
— Спасибо. — Его тон смягчился. — Я ценю ваше старание. Если я могу что-нибудь сделать для облегчения вашей работы, дайте мне знать.
Она ответила, что так и сделает. И в этот момент раздался победный клич обоих мальчиков. Доктор высоко поднял вазу.
— Видишь, Артуро? Если ты хотел освободить руку, надо было отпустить солдатика.
Федерико провел рукой по лицу. Облегчение и раздражение переполняли его. Артуро держал солдатика в кулаке? Как могла няня не понимать этого?
Как онмог не понимать этого? Что он за отец?
Артуро растирал покрасневшую руку, под медленным массажем к ней возвращался нормальный цвет.
— Как мне вытащить моего солдата? — Артуро поднял голову и посмотрел на доктора. — Нельзя же оставить его там!
Доктор засмеялся, повернул вазу вверх дном и несколько раз встряхнул. Злосчастный солдатик выпал из вазы прямо в подставленные ладони Артуро.
— Вот так. Но, мальчики, будьте осторожнее. Договорились?
Малыши кивнули. Если не на глазах у няни, то уж в присутствии отца им хотелось хорошо вести себя.
— Да, доктор.
Врач еще раз осмотрел руку Артуро, нет ли на ней ссадин и порезов, улыбнулся Федерико и ушел.
Федерико опустился перед мальчиками на корточки. Пусть он не сумел высвободить сыну руку, но он не собирался оставлять без внимания более серьезные стороны случая с вазой.
— Паоло, Артуро, что я вам наказывал?
— Слушаться синьорину Феннини, — в унисон ответили они.
— А еще?
— Не уходить от нее. Не исчезать из виду.
— Правильно. — Федерико перевел взгляд на Артуро. — Ты не послушался?
— Да, папа. — Мальчик поднял глубокие карие глаза и встретил взгляд отца. Он крепко сжимал в кулаке солдатика, словно боялся, что отец заберет его. — Обещаю никогда больше так
— Ну что ж. Поверю твоему слову. — Федерико обнял обоих сыновей, потом повернулся к Моне: — У меня обед с инвесторами университета в Сан-Римини. Если вам что-нибудь понадобится, телефон при мне.
— Я прослежу, чтобы Артуро хорошо себя вел, — успокоил его Паоло.
— Проследи за собой, Паоло. Твой брат сам будет хорошо себя вести. Он обещал.
Федерико направился к двери, на минуту остановился, чтобы поправить ряд детских книг, и в дверях обернулся бросить на мальчиков последний взгляд. Артуро водрузил своего солдатика на лампу, где тот рискованно балансировал рядом с креслом-качалкой. Это означало, что солдатик собирается прыгать с самолета. Последнее время мальчики увлекаются этой игрой. Паоло нырнул в огромную коробку с игрушками и искал, чем бы сбить солдата с лампы.
Няня помогала ему.
Федерико покачал головой, ин не сомневался, что в конце вечера найдет лампу разбитой. Когда он закрыл за собой двери детской, всякое желание присутствовать на обеде пропало. Как бы ему хотелось отпустить няню и провести вечер со своими сыновьями! Пиа Ренати на сто процентов права. Он больше времени отдает выполнению долга перед другими, чем перед собственными детьми.
Когда он вошел в главный холл, секретарша моментально пристроилась к нему и засеменила рядом. Без всякого вступления Теодора начала читать длинный список мероприятий, на которых он должен присутствовать в следующие несколько дней. Федерико слушал вполуха. Даже представить невозможно, что бы сказала Пиа, если бы слышала перечисление этих дел. И неважно, шла ли речь о предстоящей встрече с лидером национальной ассоциации рыбаков или о торжественном приветствии, которое, как предполагается, он произнесет на открытии нового правительственного здания.
Интересно, сумела бы красноречивая кудрявая блондинка с такой же легкостью предложить решение его дилеммы, с какой обозначила ее.
В этом он сомневался.
— Я здесь уже две недели и совсем не убеждена, что и вправду нужна тебе, — проворчала Пиа, доставая бутылку воды из маленького холодильника. Его хитроумно встроили в старинный шкаф дворцовых апартаментов, которые принцесса Дженнифер разделяла с принцем Антонио. — Клянусь, в
этом дворце больше прислуги, чем в Белом доме и на Даунинг-стрит, 10, вместе взятых.
— Но здесь и больше представителей королевской семьи. А чем больше семья, тем больше нужно персонала, больше охраны и всякого такого. — Дженнифер со своими огненно-рыжими волосами и кожей цвета слоновой кости выглядела как королева красоты даже на девятом месяце беременности. Но стон у нее вырвался не очень красивый. Она пошевелила пальцами на ногах.
— И нет никого, кто бы взбил принцессе подушку? — поддразнила ее Пиа. — Бедная малышка.
— Ха, ха. — Дженнифер посмотрела на подушку, на которой лежали ее ступни. — Даже если собрать весь персонал мира, ты единственный человек, которому я могу пожаловаться на отекшие лодыжки. Или на тот факт, что я заключена в этой комнате навсегда. С тобой мне так же удобно, как когда я одна.