Влюблённая ведьма
Шрифт:
— А все остальное она точно поймет, — ядовито заметила я. — Особенно часть про наркотики. Где ты их, кстати, достал? И как думаешь, сколько тебе дадут, когда я позвоню в полицию?
— Нигде и нисколько. Я не подставлял Владыко, — нахмурился Андрей. — Уясни это. И слушай меня, не перебивая. Только сначала покажи телефон. Никаких записей.
Пришлось доставать телефон из кармана джинсов, на котором я, конечно же, успел включить диктофон.
— Свою пугалку тоже не вытаскивай, — предупредил Андрей.
— Какую? — похлопала я ресницами.
— Ту, которую ты прячешь в сумке. Распылишь — и всем достанется.
Вот же глазастый, а! Все просек.
— Давай уже говори, что хотел. У меня нет времени, чтобы тратить его впустую.
— Я рассказываю это не из-за твоего Олега, — сказал Андрей, выключая мой телефон, и в его голосе послышалось презрение. — И не из-за тебя. Только из-за нее.
Он посмотрел на Ксюшу, и в его взгляде я вновь увидела нежность, которую ему так хотелось скрыть.
Глава 54
Говорят, что любовь дарит надежду. Нежность, искренность, веру в вечное, нерушимое и прекрасное. Дарит счастье. Только Андрею она не дарила ничего, кроме разочарования, тоски и ощущения полной безнадежности. Почему, он и сам не знал. Возможно, Андрей был из тех, кто оказывался недостоин любви, а возможно, просто не заслужил ее.
Он вырос в нормальной с виду семье — мать, отец, двое младших братьев-близнецов, в достатке, ни в чем не нуждаясь. Только мало кто знал, что мать была не родной — родная умерла при родах. Она просила называть ее мамой, заботилась о нем, никогда даже слова плохого не сказала — даже защищала порой от отца, но и никогда не любила. Андрей видел, как она относится к своим родным сыновьям, и как — к нему. Он никогда не считал мать плохой — она действительно много для него сделала, уважал ее и бесконечно хотел, чтобы она любила его так же сильно, что и братьев, но понимал, что это невозможно. Андрей прекрасно осознавал, что, скорее всего, ей просто всегда было его жаль, и не хотел быть для нее обузой. Он видел, как она улыбалась родным сыновьям, как ворчала на них, как трепала волосы. Слышал, как кричала, когда братья получали плохие оценки или устраивали неприятности в школе, и как хвасталась ими по телефону подружкам, когда у них что-то получилось. На Андрея же мать никогда не повышала голос, но и никогда не рассказывала о нем другим, хотя рассказать было что! Он и учился на отлично, и поведение у него было примерным, и награды получал — сначала по легкой атлетике, которой занимался с младшей школы, потом — по дзюдо, куда попал по наставлению физрука. Не парень, а золото. По крайней мере, так говорили все учителя в школе. А мать если и хвалила, то дежурными фразами.
В лет пятнадцать или шестнадцать Андрей не выдержал — пошел к школьному психологу после того, как их классу долго втолковывали о том, что психолог у них замечательный, и что если у кого-то есть проблемы, нужно обязательно прийти к нему на консультацию. Он рискнул и пошел. Тайно ото всех — и от родителей, и от одноклассников, и от учителей. Пришел вечером, когда в школе почти никого не осталось, и долго оглядывался по сторонам, прежде чем проскользнуть в кабинет.
Школьный психолог — взрослая красивая женщина с обаятельной улыбкой — чем-то напоминала ему мать. Голосом, жестами, даже словами, только казалась куда более искренней и заботливой. Она участливо расспрашивала его обо всем, что происходит, всячески показывала, как переживает, и давала понять, что хочет помочь Андрею. Они разговаривали. Много разговаривали. Обо всем. И если сначала он закрывался от общения, то потом перестал чувствовать скованность и странный, непонятный стыд, который не отпускал его с самого детства. Стыд за то, что мать не может его полюбит. И что никто не может его полюбит. Словно он что-то сделал. Словно был виноват в чем-то.
Психолог почти убедила его в том, то он придумывает себе все это. Что мать, хоть и не родная, но любит его. И что ей, скорее всего, просто нелегко показывать свои чувства, видя, что старший сын так эмоционально закрыт. И что она приняла его как своего собственного ребенка. Психолог много чего говорила Андрею,
— Близнецы опять в школе драку затеяли, — раздраженно сказала мать. — Я устала ходить в школу. Может быть, хоть один раз сходишь ты?
— Я занял, — не менее раздраженно ответил отец. — Ты же знаешь, что я работаю. Пашу, как вол.
— Но ты ведь отец. Прими хоть какое-то участие в жизни детей.
— Дорогая, ты же в курсе, что у меня проект горит, — выдохнул отец. — Срочно нужно сдавать заказчику. Мне не до школ.
— Почему твой сын не доставляет столько неприятностей? — вдруг спросила мать. — Отличник, спортсмен. А наши… Безобразничают постоянно! Мне уже стыдно приходить в школу…
Андрей вздрогнул. «Твой» и «наши» так резанули слух, что сердца едва не остановилось. Не заходя на кухню за водой, он вернулся в свою спальню, которую гордо занимал один, на правах старшего брата. И не смог уснуть до самого утра — все думал об этих слова и о том, как они были сказаны. Психолог оказалась неправа, совсем неправа. И он больше никогда к ней не ходил.
Сразу после школы Андрей поскорее попытался покинуть дом, а для этого уехал поступать в другую область, чтобы получить общежитие и жить своей жизнью, без них. Мать была удивлена его решением, но отговаривать не стала. Сказала, что он слишком упрям и не послушает ее, но Андрей был уверен — ей просто хотелось скорее избавиться от его присутствия. А отец только пожал плечами. «Делай, как знаешь, ты уже взрослый», — только и сказал он. Братья, правда, грустили, просили приезжать чаще и все время писать, но со временем их общение постепенно сошло на нет. Остались лишь дежурные поздравления, подарки на праздники и встреча раз в год на дне рождении отца или матери в родном городе.
Первые отношения у Андрея тоже были неудачными. Ему было девятнадцать, ей — двадцать четыре. Пять лет разницы, хотя, если честно, все считали их ровесниками — он казался старше своих лет, она — младше. Они познакомились на вечеринке у его друга. Андрей не слишком любил все эти шумные посиделки с алкоголем и всеобщим весельем, похожим на безумие, чаще сторонился людей, но не прийти не мог — день рождения, юбилей, как отказаться? Ее, свою будущую девушку, он заметил почти сразу — как и он, она не принимала участия в происходящем, а с ногами сидела на диване и читала книгу. Стивена Хокинга «Теория всего. От сингулярности до бесконечности: происхождение и судьба Вселенной». У нее был такой увлеченный вид, что Андрею почему-то стало смешно.
— Я не согласен с ним, — сказал он, сев рядом с девушкой. Она удивленно посмотрела на него из-за стекол своих очков, из-за которых ее глаза казались еще больше, чем были.
— В чем именно? — удивленно спросила она.
— Однажды Хокинг сказал, что человечество получит сигнал из космоса, источником которого будет разумная жизнь где-то далеко от нас.
— Думаешь, не получит? — хмыкнула девушка.
— Думаю, что на него стоит ответить, а не игнорировать, — спокойно ответил Андрей, украдкой рассматривая ее. Невысокая, хрупкая, с прямыми каштановыми волосами, обрезанными до плеч. Ямочки на щеках и большие глаза. Тонкие ноги, высокие и небольшая грудь. Казалось бы, ничего особенного, но Андрея она чем-то привлекла. Он тоже понравился девушке — она закрыла книгу и повернулась к нему.
Глава 55
Они разговаривали до самой ночи — о звездных скоплениях, экзопланетах и черных дырах. О научных исследования и новейших открытиях, о поисках жизни за пределами Земли и возможных катастрофах, которые ждут планету. А еще шутили, смеялись, подкалывали друг друга, словно давно общались. Были на одной волне.
Андрей пошел провожать свою новую знакомую и сам не понял, как так вышло, что поцеловал ее. Она оказалась совсем не против, и они не могли оторваться друг от друга полчаса.