Влюблённая ведьма
Шрифт:
Я проследила за его взглядом и увидела, как из-за двери высовывается лже Прелесть, прижав уши к голове. Настоящая Прелесть тоже заметила ее — перестала есть и сощурилась. Шерстка на ее спине встала дыбом. Кажется, она явно была недовольна таким гостям.
— И куда ее теперь деть? — вздохнула я. — Не обратно же на холод нести.
— Возьмите домой, — посоветовал проректор.
— Спасибо. У меня и так две собаки, они с кошками плохо дружат, — ответила я и мысленно продолжила:
«А еще я на домашнем аресте».
Даже если я возьму лже Прелесть в городскую квартиру, то не смогу ухаживать за ней — родители
— Тогда может кто-то другой приютит? — спросил проректор.
— А у меня дома кот, — отвел глаза в сторону Илья.
— У моей мамы аллергия на кошек, — поспешила добавить Женька.
Все почему-то уставились на Кайрата. Тот занервничал.
— Почему я должен эту кошару брать? Меня мать выселит вместе с ней на мороз.
— Ясно все с вами, господа. Тогда оставим Олегу, — задумчиво сказал проректор. — Так сказать, где одна черная кошка, там и другая.
— Они же драться будут, — нахмурилась я, видя, что Прелесть глаз не сводит со своей гостьи. Хорошо, что хотя бы не кидается.
— Запрем ту кошку в отдельной комнате, поставим еду, воду и лоток, — со вздохом решил проректор. — Не в подъезд же нам ее выставлять.
— А если она нагадит? Или раздирать все начнет? — испугалась я. — Олег потом нас задушит.
— Пусть Олег для начала домой вернется, — осадили меня, и я закусила губу. За всей этой кошачьей возней я совсем забыла о том, что случилось. — Поступим так — вы оставите мне ключи, Татьяна, а я буду ходить и проверять, что да как. И кормить обеих два раза в день. Ну или вы сами этим займитесь, если не доверяете мне, — добавил проректор, видя сомнения в моих глазах. Я взвесила все «за» и «против», на всякий случай позвонила Чернову, который дал добро — подозреваю, ему вовсе не было дела до Прелести и какой-то там еще кошки, и он просто хотел поскорее от меня отвязаться, и отдала ключи проректору.
Тот вышел на лестничную площадку и поманил меня за собой.
Глава 34
— Что, собственно, случилось с Олегом? — спросил он меня другим голосом — взволнованным и уставшим. — Меня позвали быть понятым, и, если честно, я ни черта не понял.
Я опустила глаза. Почему-то вместо страха появилась злость. Почему это случилось именно с ним? Кто подставил его? И за что?
— Говорят, у него наркотики нашли, — тихо продолжил проректор. — И все очень серьезно.
— Да, серьезно. Но я сразу хочу сказать, что Олег не виноват. Его подставили, — спешно добавила я. Мне не хотелось, чтобы Олега считали преступником. Он не был им. Он был жертвой.
— Согласен, — вздохнул проректор. — Я скорее бы поверил, что Олег кого-то убил, нежели бы продавал наркотики. Сам-то он не употребляет — уж сколько я его знаю, никогда даже пьяным не видел.
— Олег не мог никого убить! — возмутилась я.
— Я для примера сказал. Не более. Почему ты так его защищаешь? — спросил вдруг проректор, внимательно на меня глядя.
— Потому что верю ему, — твердо ответила я.
— Говорят, близкие многих преступников не могут поверить, что те совершали преступления, зачастую самые страшные, — задумчиво сказал мужчина. И я поняла, на что он намекает. На то, что я дурочка, которая будет слепо кричать о невиновности Олега.
— Я верю не только ему. Я верю в него, — произнесла
Я сжала кулаки — так, чтобы ногти впились в ладони.
— Смело, очень смело. Что ж, время покажет, кто был прав, — философски рассудил проректор. — Надеюсь, все решится благополучно. В университете уже знают о случившемся — но лишь руководство. Если это станет известно общественности, боюсь, Олег может потерять работу, даже если докажут его невиновность.
— То есть, чтобы доказать его невиновность, у нас совсем мало времени, — пробормотала я.
— Что-что? — не расслышал проректор.
— Да так, я мыслью вслух. Спасибо за то, что решили взять на себя заботу о кошках, — сказала я, и мы попрощались. Прежде чем зайти в квартиру, в которой меня ждали ребята, я несколько раз вдохнула и выдохнула — пора была брать себя в руки.
Парней я отправила в магазин — за кормом и кошачьим лотком. А Женьку попросила помочь прибраться в квартире Олега. Наверное, ему не понравится, что в его доме побывали посторонние, но оставить все так валяться я не могла. Это казалось мне неправильным. Когда Олег вернется, его квартира должна быть прибранной, а не напоминать прямой путь следования Мамая и орды.
С Женькой мы управились быстро — она взяла на себя гостиную, я — спальню, прихожую и кухню. Прелесть вела себя хорошо — словно понимала, что происходит что-то важное. Она забралась на спинку дивана и оттуда следила за нами прищуренными зелеными глазами. Вторая кошка сидела под кроватью Олега, явно напуганная, но хотя бы больше не мерзнущая в снегу. Мне оставалось надеяться, что она здоровая и ничем не заразит Прелесть.
Складывая вещи Олега в шкаф, я наткнулась на красивый пластиковый пакетик со снежинками и оленями, который по неведомой мне причине не распотрошили во время обыска. Я залезла в него, словно почувствовав, что он предназначен для меня. В нем лежала коробочка с духами — теми самыми, летними, лавандовыми, которые так нравились Олегу. Как он догадался, что это за марка, я понятия не имела. И где он их достал — тоже. Он словно почувствовал, что они заканчиваются, и купил их мне для меня.
Кроме духов в пакете я нашла плюшевую игрушку — смешную белку, которую взяла в руки. На ее животе была какая-то кнопка — я нажала ее, думая, что сейчас белка рассмеется или запоет песенку, как обычно это бывает. Но вместо этого услышала совсем другое. То, чего услышать не ожидала. Олега.
Оказывается, это была не просто игрушка, а игрушка, записывающая голос. Подобная когда-то была у моего младшего брата. И такую решил подарить мне Олег.
«Здравствуй, Татьяна, — сказал он. Его голос казался таким настоящим, таким живым, что я вздрогнула, но белку не отпустила. Сжала ее так, слово боялась, что невидимая сила вырвет ее из моих рук. — С Новым годом тебя. Желаю всего самого лучшего и… — Олег запнулся и коротко рассмеялся. — Если честно, я не умею поздравлять. И дарить подарки. И быть милым. Признаваться в любви, как ты уже понимаешь, тоже не мой конек. Мне тяжело говорить о своих чувствах и эмоциях. Легче промолчать, чем что-то сказать. Но я больше не могу молчать, Таня.