Влюбленные скитальцы
Шрифт:
Джесси поежилась, холодок пробежал у нее по коже. Джосая Таккер был убийцей. А она сидела так близко от него, что чувствовала тепло его тела. Бесконечность вопросов не давала покоя. Наконец Джесси задала тот, который казался ей наиболее важным:
– А ты не собираешься меня убить?
Молодой человек смерил ее взглядом, и Джесси уидела его искрящиеся весельем глаза и широкую улыбку.
– Обычно так я не расплачиваюсь с теми, кто спасает мне жизнь.
Джесси смущенно опустила ресницы. «Стоит ему пристально посмотреть на меня – и я чувствую себя
Глубоко погрузившись в свои мысли, Джесси не заметила, как он протянул к ней руку, только почувствовала, что у нее с головы снята шляпа. Волосы шелковистой волной упали на плечи совсем рядом с Джосаей. Это сразу же вернуло ее к действительности. Джесси посмотрела на него снизу вверх широко открытыми вопрошающими глазами и полуоткрыв рот. В своем неведении она была так призывно манящей, что он не устоял.
Взял легко за подбородок и приблизил свой рот к ее губам. Джесси почувствовала слабость во всем теле и поняла, что происходит. По убеждению она никогда не позволила бы этого, но оказалось, что не в силах сопротивляться. Она не стала бы отрицать, как неудержимо ее влечет к этому человеку, в ней возникает невероятное волнение от одного прикосновения и хочется узнать, что будет, если он ее поцелует.
Лишь только их губы нежно соприкоснулись, все мысли и чувства Джесси напряженно сосредоточились на главном в ее жизни событии. Они никогда не предполагала, сколько чувства в губах. И не могла представить пронзившую чувственную дрожь, когда его язык прикасается к ее губам и скользит вокруг них. Поняла теперь, что поцелуй затрагивет каждую частицу ее существа, волнует самые потаенные участки тела, даже низ живота, где возникает слабое томление, заставляющее податься вперед и продлить желанное.
Но прежде чем она успела сделать это, поцелуй кончился. Джесси медленно открыла глаза и увидела его лицо совсем рядом со своим: молодой человек наблюдал за ней, она знала это, но ей было все равно, пусть он видит, какое впечатление произвел на нее.
– Джосая, – выдохнула она, впервые назвав его по имени. Его рука все еще оставалась на ее подбородке.
– Тс-с-с, маленькая Джесси. Так я благодарю за то, что ты спасла меня, – и убрал руку.
Джесси чуть не упала, не представляя себе, что ее поддерживает только эта рука, обхватившая подбородок. Выпрямляясь, она машинально оперлась о его обнаженное тело. Джосая тоже выпрямился и протянул руку, чтобы поддержать ее.
– Они голубые! – выпалила Джесси.
– Кто голубые? – спросил Джосая, улыбаясь.
– Твои глаза. Они голубые. Раньше я не могла рассмотреть, но теперь луна светит прямо на тебя, и я увидела – они голубые.
Джесси, как ребенок, смеялась радостно и возбужденно. И вдруг – такая резкая грань отчуждения. Она не знала, что и думать, когда он отстранился, нахмурил брови, нависшие над глазами, вложил револьвер в кобуру и медленно встал, не прося о помощи. Казалось, он что-то
Оставшаяся на полу Джесси тоже поднялась, отряхивая пыль со штанов. Что такое она сказала, из-за чего у него так испортилось настроение? Почему он выглядит таким сердитым?
– Где моя рубашка? – резко спросил Джейк, это было его настоящее имя.
– Там, на кровати, но сейчас ты не можешь ее надеть, – ответила Джесси.
Увидев его поднятые брови и вопросительный взгляд, она во всем призналась:
– Мне пришлось разорвать ее, иначе никак не получалось. Вся рубашка была в крови и присохла к ране.
Парень стоял, не сводя глаз с Джесси. Как хотелось прочесть его мысли и узнать, почему он вдруг так рассердился. Его спокойный взгляд вызывал сомнение, пальцы начали беспокойно перебирать подол отцовской рубашки. И тогда она догадалась, что делать.
– Ты мог бы надеть одну из рубашек моего отца. Они все еще лежат в его сундуке, – потом добавила более мягким тоном: – Я просто не могла решиться выбросить их. Это было бы нехорошо, – горло у нее опять перехватило, как всегда, когда она говорила о родителях, но, стараясь успокоиться, отвела глаза, заметив сочувствие в его взгляде.
Джесси помедлила, шмыгнув носом, подошла к весьма потертому дорожному сундуку у кровати родителей, открыла его и, немного порывшись, извлекла рубашку, которая показалась ей подходящей. Разглядывая ее в лунном свете, она заметила:
– Да, это та самая. Она всегда была великовата отцу, а тебе придется впору, – Джесси протянула рубашку своему пациенту, но, вспомнив о его ране, встала и сама подала ее.
Несмотря на возражения с его стороны, она стала помогать или пыталась помочь, при таком высоком росте едва доставая ему до плеча. Очень осторожно вдела в рукав раненую левую руку и обошла вокруг, чтобы вдеть в рукав правую. Расправляя рубашку на плечах, пришлось встать на цыпочки. Когда она оказалась перед ним, застегивая пуговицы, он отвел ее руки. Джесси заметила, что Джосая снова нахмурился.
– Еще раз спасибо, – сказал он уже не так сердито, но без того тепла, которое чувствовалось, когда благодарил ее в первый раз. – Не беспокойся о пуговицах. Принеси оружие твоего отца и все патроны. Положи на стол и отправляйся отдыхать. Я посижу здесь, пока ты спишь.
– Но ты ранен, – возразила Джесси. – Лучше я посторожу, пока ты будешь отдыхать.
– Нет, Джесси, делай, как сказал. Я достаточно долго был без сознания, это можно считать отдыхом. А ты спи. Ты мне нужна отдохнувшая. Утром.
Джейк уселся за стол посреди комнатушки. Темнота, царившая в хижине, рассеивалась с каждой минутой. Он знал, что не потребуется много времени на проверку старой винтовки и ружья, которые ему принесла Джесси. Иногда он вставал, чтобы выглянуть в окно – в лагере все было спокойно. Джейк понимал, что этой банде воров и убийц торопиться некуда, а они знали, что он ранен и загнан в угол. Им бы следовало помнить, размышлял про себя Джейк, что раненый и загнаный зверь представляет самую большую опасность.