Влюбленные в маски
Шрифт:
Едва они поднялись наверх и вошли в комнату, как Фабио ее крепко обнял и потянул в сторону кресла, чтобы сесть самому и усадить Дамиану к себе на колени. Ему ужасно хотелось взять ее на руки, но плечо все еще болело после ранения, как бы хорошо его ни заштопал Лоренцо.
— Девочка моя, фиалочка, — полушепотом проговорил он, крепко прижав ее к себе с довольным вздохом. — Совсем измучилась бедная, сколько на тебя свалилось разом. Ничего, все уже хорошо, все просто замечательно. Ты здесь, ты со мной, ты дома. У себя дома, Миа — и станешь моей женой. Подумать только, самая удивительная, прекрасная и замечательная девушка в Вентимилье станет моей женой. С ума сойти от счастья можно, — он и сам только сейчас
— Ты правда рад, — удивилась Дамиана, — Никак не могу освоиться с этим… что ты мне рад.
Она потерлась щекой о плечо Фабио и принялась смущенно теребить воротник рубашки.
— Очень рад, безумно рад, просто счастлив, — горячо заверил Фабио, нежно поцеловав ее в висок, потом в щеку, потом в подбородок. Ему хотелось обнимать Миа еще крепче, целовать еще больше — чтобы еще сильнее почувствовать, что она рядом, что она с ним. И в то же время хотелось быть мягком и заботливым. Бедная фиалочка, так измучилась, с таким трудом сейчас решалась поверить в хорошее. — Ты правда самая удивительная девушка, которую я знаю, Миа, и я совершенно счастлив, что смог узнать, что ты согласилась быть со мной. Девочка моя хорошая… Я совершенно счастлив, что все так вышло, что я тогда от стражи убегал, что я тогда тебя поцеловал — и что ты теперь со мной. Я даже клятому папаше Оливии немного благодарен, с его карточными долгами, что благодаря ему у меня есть ты. Самая решительная и отважная защитница, которая так храбро сражалась с самым опасным человеком в Тревизо. Самая искренняя и откровенная, даже когда прячешься и скрываешься под маской. Самая чувствительная и трепетная, самая романтичная, которая мне цветы дарила и в окошко лазила, и на маскараде отыскала. Которая мне поверила и спасла меня уже много раз… Ты замечательная, ты восхитительная, Миа, ты лучше всех, я так тебя люблю, моя принцесса, — говорить все это от всего сердца, вкладывая в свои слова чувства, было легко. Они сами рвались наружу, Фабио хотелось засыпать ее комплиментами, засыпать поцелуями, засыпать подарками, завалить своей радостью, своим восхищением ею с ног до головы.
— Я тоже тебя очень-очень люблю, — радостно сказала Дамиана и поцеловала Фабио. Но главным было то, что он ощутил — его слов было достаточно, чтобы ее успокоить.
Поцеловав Фабио долго-долго, Дамиана посмотрела на него, внезапно осознавая то, что все еще было ей неясно до этой минуты:
— Ты — мой. Теперь мой. И учти, я буду тебя ужасно ревновать, — она ткнула Фабио в грудь пальцем. — Теперь ты мой, и я имею на это право.
На самом деле она, конечно, ревновала и раньше, потому что женщин у Фабио было слишком много, и Дамиана боялась потеряться среди них, остаться одной из череды лиц и тел, но она тогда понимала, что не имеет права претендовать на него, и оставляла это при себе. А теперь Фабио сам дал ей это право, и пусть привыкает, что так оно теперь и будет. Делить его с другими Дамиана вовсе не намерена.
Фабио на секунду прикрыл глаза, с неожиданно довольным видом, а потом очень мягко ей улыбнулся, уставившись на нее с неподдельным восхищением, и неторопливо погладил рукой по боку.
— Твой, моя прекрасная принцесса, твой — весь целиком, — проговорил он. — Я все это время тебя ждал… И дождался, и теперь мне никто больше не нужен, даже смотреть ни на кого не хочу с тех пор, как ты у меня появилась. Я весь твой, и можешь меня ревновать, никого, кроме Эстель, ко мне не подпускать… и что угодно. Можешь делать со мной что угодно, фиалочка, — судя по его виду и по тому, что могла ощутить Дамиана,
— Ой, как много я хочу, — обрадовалась она. — И почему-то все, чего я хочу, подразумевает, что на нас будет меньше одежды. И возражения не принимаются, — она строго пригрозила Фабио пальцем, а после деловито принялась расстегивать камзол на возлюбленном, и лукавая улыбка сама собой вылезла на ее лицо.
Он снова ненадолго прикрыл глаза и с довольным вздохом подался навстречу ее рукам, а его пальцы торопливо зашарили по спине, чтобы отыскать застежки платья и тоже расстегнуть их как можно скорее.
— Как же меня несказанно радует, что наши желания совпадают, — полушепотом ответил Фабио, подаваясь к ней еще ближе, тут же целуя в ключицу, одновременно страстно и ласково. — Миа… какая же ты сладкая. И как же я по тебе соскучился, безумно.
— Ну, непохоже, чтобы ты торопился это исправить, — она хмыкнула. — Не помогаешь мне избавить нас от одежды.
Тут Дамиана ласково прикусила ухо Фабио, и это явно отвлекло их от раздевания, тем более они перешли к другим поцелуям: в губы, очень глубоким и волнующим. Впрочем, некоторое время спустя пальцы Фабио снова вернулись к застежкам платья, на сей раз расстегивая их еще торопливее. Едва стянув расстегнутое платье с ее плеч, Фабио тут же выпутался из рукавов собственного кафтана и жадно провел ладонями по ее груди.
— Как я мог заставить тебя томительно ждать, моя принцесса? И что мне сделать, чтобы искупить свою провинность? — севшим голосом спросил он, и его ладони опустились ниже, к шнуровке корсета, а губы жадно заскользили по шее.
— Засажу тебя дома, — мечтательно сказала Дамиана. — Чтобы ходил в одном домашнем платье, его легко снимать.
Тут она захихикала, вообразив, как всерьез командует Фабио и не пускает его на работу. Картина была невероятной до нелепости, а потому так забавляла.
— Дома я могу и вовсе без одежды ходить, — развил ее идею Фабио непроницаемо серьезным тоном. Он продолжал расшнуровывать ее корсет и целовать в шею, и Дамиана ощущала кожей его жаркое учащенное дыхание. — Только к приходу герцогских сановников с делами со службы все-таки придется одевать меня хотя бы в самый простой халат, ненадолго.
Едва ослабив завязки корсета, Фабио поспешил опуститься губами ниже, от шеи к груди.
— Эстель будет ругаться, что я тебя пытаюсь простудить, — возразила Дамиана, откидываясь назад, — так что придется соглашаться на халат.
— Только ты тогда тоже… в чем-нибудь таком ходи… В пеньюаре… без корсета… — прерывисто ответил Фабио, продолжая покрывать поцелуями ее грудь. Тут ему наконец удалось избавиться от пресловутого корсета, и он решительно откинул его в сторону. — Иначе я буду уже раздетый… а ты еще одетая… О-о-о, Миа, какая же ты красивая, — простонал он, снова приникая губами к ее коже.
Теперь Фабио ничего не мешало стянуть с нее вниз и сорочку тоже, чтобы ласкать грудь ладонями и кружить языком возле сосков. Дамиана застонала, потому что это было прекрасно, и принялась ерзать у него на коленях, так ей хотелось большего.
— Обязательно в пеньюаре, о-о-о-ох, — согласилась она низким тоном.
— Да, девочка моя, — хрипло выдохнул Фабио и, торопливо скользнув ладонями вниз, стиснул руками ее бедра, притягивая к себе и подаваясь навстречу. — О-о-о, Миа, — снова простонал он ее имя, а потом обхватил сосок губами, притягивая ее еще ближе и прижимаясь к ней еще теснее.
Одежда ужасно мешала, и в конце концов Фабио, сумев оторваться от ее груди, осторожно спустил Дамиану с коленей на пол, чтобы в несколько торопливых движений снять с нее и платье, и сорочку, и панталоны, оставив в одних чулках. Потом так же стремительно снял с себя рубашку и, обхватив ее за талию, снова потянул к себе на колени.