Влюбленный герцог
Шрифт:
Колдфелл дружелюбно кивнул хозяину дома и, проковыляв мимо него, вошел в столовую. Он заметил, мысленно усмехнувшись, что стол накрыт безупречно. Куртизанка была умелой хозяйкой. Она не упустила ни одной мелочи. Восковые свечи отражали прекрасную полировку резного красного дерева и мерцали на столовом серебре в стиле рококо и многоярусной вазе, возвышавшейся в середине стола. Маленькие изящные чашечки для омовения рук с водой, в которой плавали цветки апельсина, ждали на безупречной белой льняной скатерти. В каждом углу стояли наготове ливрейные лакеи в париках.
Хоуксклиф
Колдфелл тайком посматривал на них. Всякому было ясно, что эта женщина подходит Хоуксклифу. Вид у него был не такой мрачный и озабоченный, как раньше; в карих глазах не было привычной боли. Любовница знала, как с ним обращаться: она к месту вставляла свои очаровательные замечания, когда они находились в гостиной и один из гостей попытался наговорить герцогу дерзостей.
И еще он заметил, что мисс Гамильтон выглядела поначалу взволнованной, когда гости только начали прибывать, но Роберт успокоил ее всего лишь одним прикосновением к ее локтю — прикосновением, которое говорило о целом мире привязанности и доверия. И, наблюдая, как они едва заметно переглядываются, Колдфелл внезапно все понял.
Они любят друг друга.
В столовую внесли гусятину и жареную форель, дичь и сочную телятину с бесконечным количеством гарниров, и среди них красная тушеная капуста и иерусалимские артишоки. Колдфелл, расправив на коленях белоснежную салфетку, погрузил пальцы в ароматную воду.
Прекрасно, подумал он. Пора принимать крутые меры.
Казалось, все идет гладко, но Бел так нервничала, что смогла съесть лишь несколько кусочков жареной индейки и слегка пощипать омара. Пока они сидели в гостиной, ее задачей было расположить магнатов в пользу Роберта, но теперь, когда все перешли в столовую, ее больше интересовали писатели. Ведь нужно, чтобы у тебя за столом сидели и поэты, правда? Только виги говорят во время еды о политике.
Она попыталась заставить Вальтера Скотта рассказать, над чем он сейчас работает, но единственное, о чем тот соизволил поговорить, были не его восхитительные сказки о рыцарских временах, а Абботсфорд, великолепный дом в средневековом стиле, который он вот уже много лет строил в Бордерсе.
Любезно улыбаясь, Бел мысленно велела себе не забывать, что писатели-романисты обычно весьма многоречивы, и тогда она с надеждой обратилась к Роберту Саути. Конечно же, этот известный поэт с прекрасными манерами скажет что-нибудь поэтическое, но он оказался настоящим занудой, и главной темой его разговоров была не муза, а отвратительный мерзкий язычник, лорд Байрон, которого Саути безмерно презирал.
Бел встретилась взглядом со своим покровителем, и оба чуть не рассмеялись над ревнивым писательским брюзжанием. Вот тебе и поэзия! Роберт что-то деликатно спросил у мистера Саути по поводу его превосходной «Жизни Нельсона», все заспорили, и даже молчаливый Веллингтон присоединился к общему разговору, предложив тост. Все дружно
— Лорд Каслрей, — начала Бел, обращаясь к элегантному, красивому секретарю министерства иностранных дел, ирландцу по происхождению, — Хоуксклиф говорил, что вы начали в парламенте движение за возведение памятника лорду Нельсону?
— Кто же и заслужил его, если не наш несчастный адмирал? — отозвался Каслрей, и неизменная грусть в его глазах, которую подметила Бел, немного смягчилась.
— И каким же задуман этот памятник? — спросила Бел., — Архитекторы предложили его сделать в виде огромной колонны, увенчанной фигурой Нельсона в полный рост.
— Это великолепно! — восхитилась она. — Вы увековечите адмирала в мраморе, как мистер Саути обессмертил его в своей поэме.
— Бессмертными этого человека сделали его подвиги, мисс Гамильтон. Я только описал их, — скромно сказал мистер Саути. — Но могу ли я узнать, что сейчас читает наша прелестная хозяйка?
— Как мило с вашей стороны поинтересоваться этим. Вы знаете, недавно я нашла невероятный роман. Я провожу много времени в книжных лавках, — пояснила она, имея в виду постоянные поиски книг, столь необходимых ее отцу. — И у Хатчарда я нашла маленький анонимный роман. Он вышел в прошлом году. Я прочла первую фразу и потом не могла оторваться.
— Анонимный, вот как? Наверное, какая-то мерзкая французская книжонка? — поддразнил ее Элдон.
— Нет, милорд, — рассердилась она, а он рассмеялся.
— Как она называется?
— «Гордость и предубеждение».
— Хм… это что-то политическое?
— Не совсем, — усмехнулась Бел.
Она подняла голову и встретила взгляд Роберта — он смотрел на нее со странной, нежной улыбкой. Растерявшись, она упустила нить разговора и, покраснев, оглядела стол.
— Кто-нибудь хочет еще вина?
Когда подали десерт, Бел заметила, что Колдфелл снова уставился на нее.
У этого бледного старика были холодные выцветшие голубые глаза и острые скулы, напоминающие рукоятку ножа.
Бел отвела взгляд, посочувствовав про себя рыжеволосой красавице, изображенной на миниатюре Роберта. Пожалуй, супружеское ложе дарило леди Колдфелл не слишком много радости. И как же она устояла, когда в нее влюбился Хоуксклиф — замечательный образец настоящего мужчины?
Ах нет, вспомнила Бел, это ведь Роберт устоял. Графиня, пожалуй, не возражала бы против легкого флирта.
Наконец Бел удалилась, оставив мужчин пить портвейн и вести откровенные разговоры. Все встали и поклонились, а она присела в легком реверансе и поблагодарила гостей за визит. Те, в свою очередь, поблагодарили ее за замечательный обед.
Роберт отвесил ей легкий почтительный поклон со своего конца стола, и в его темных глазах сверкнуло обещание.
Выйдя из столовой, Бел прислонилась к закрытой двери и глубоко вздохнула. Потом с торжествующим видом посмотрела на мистера Уолша, дворецкого, ожидавшего распоряжений своего господина. На величественном лице слуги мелькнула улыбка. Бел поспешила на кухню поздравить повара, обучавшегося во Франции, кондитера и их помощников, нанятых специально для этого случая.