Влюбленный халиф
Шрифт:
— Перейдут, почтеннейший? Но как?!
— Более чем просто — ты узнаешь все то, что знаю я… Но не потеряешь и то, что ведомо уже тебе самому. Думаю, что вскоре тебе откроется Путь, а потому с передачей знаний медлить не стоит.
— Я благодарю тебя, уважаемый…
— Нет, меня благодарить не следует, ибо зависть, пусть и беззлобная, еще тревожит мою душу. Однако Призыву сопротивляться бессмысленно. Так лучше пусть Избранный войдет в Медный город, вооруженный всем необходимым, чем не знающий, с чего начать и куда двигаться. Опасаюсь я, что Душа города не сможет
И старик встал — силы, конечно, не покинули его. Однако, похоже, из его жизни ушел ее смысл, лишь осталась жить надежда на то, что Избранный когда-нибудь вспомнит с благодарностью его, старца-хранителя тайны. Эта надежда и давала старику силы шествовать, уводя в грядущее Избранного — пришельца из далекой Джетрейи, сына визиря, юного Мераба.
Свиток двадцать четвертый
Старик сдержал слово: в тот же вечер все знания, что копил он долгие сотни лет, собирая по крупицам, перешли к Мерабу. Так, во всяком случае, его уверяли и наставник, и Алим, и сам высокий и худой Ждущий — именно этим словом, а не именем, что даровали ему некогда отец и матушка, старик назвался.
Мераб, однако, ничего не чувствовал, и это его удивляло. Да и как было не удивляться, если трое уважаемых, достойных людей уверяют юношу, что в нем теперь сосредоточены все знания мира, а он не может вспомнить, как называется небольшой цветок на обочине дороги.
— Юный мой друг, а ты не пытайся вспомнить, просто подумай о цветке и иди себе дальше.
Мераб попробовал последовать этому простому совету и в следующий миг понял, что прошел мимо расцветшего крокуса: лиловые лепестки, просвечиваемые солнцем, желтый пестик…
— Воистину, нечего тут делать первоцвету, — пробормотал Мераб.
— Друг мой, ты разве не заметил, что в прекрасной стране Мероэ, жителями которой мы имеем честь себя называть, нет смены времен года? Тут все цветы цветут, когда им вздумается, а не когда становится тепло.
Было в этом нечто неправильное… Мераб готов был открыть рот, чтобы сказать что-то, но тут вновь услышал холодный бесцветный голос:
— Приди же, Мераб, и узнай!
— Аллах всесильный и всевидящий! Но что я должен узнать? Куда прийти? Где должна открыться дверь, через которую я смогу войти к тебе?
— Захоти войти… Хоти войти… Войди… — ответило многоголосое эхо, в котором на этот раз не чувствовались холод и смерть, а слышна была надежда на скорую встречу.
Прямо на повороте тропинки Мераб увидел, как поднимаются вверх, закрывая самые небеса, стены из позеленевшего металла.
— Так вот почему город сей называют Медным… — проговорил Мераб, и эхо сотней голосов повторило:
— Медным… Медным… Медным…
— Но где же, Аллах великий, та дверь, в которую я должен войти?
— Войти… Войти…
Эхо, о чудо! все приближалось. Вот оно откликнулось в десяти шагах, потом в пяти, потом в трех…
— Войди…
— Но куда?!
И в ответ на это восклицание юноши послышался скрип открывающихся дверей, и эхо не повторило, но ответило:
— Сюда… Сюда…
Оно вновь стало отдаляться: вот голос донесся с семи шагов, потом с десяти, потом смешался со скрипом открывшейся двери…
— Сюда… да… да…
— Ну что ж, мой друг, — проговорил Алим, который все также сопровождал Мераба, — вот твой Путь… Сама Душа Медного города, такая же бестелесная, как все души, зовет тебя.
— И такая же бестелесная, как ты, мой невидимый, но мудрый маг. Однако прежде чем я ступлю на новый порог, ответь мне: ты останешься здесь, в Мероэ, или отправишься со мной в неведомый мир?
Воистину, Алиму иногда хотелось обрести тело. Нечасто, но хотелось. Для таких, к примеру, мгновений, как сейчас. Чтобы можно было спокойно пожать плечами и этим дать понять собеседнику, сколь глуп его вопрос.
— О все боги мира… — почти простонал незримый маг. — Ты можешь даже не сомневаться, что уж я-то не упущу такой возможности, ибо она может больше не представиться. Я непременно отправлюсь в Медный город вместе с тобой. И, быть может, дам тебе еще один совет…
— Всего один? — просиял Мераб.
— Один… Или два.
— Или дюжину дюжин! — прокричал Мераб и бросился вперед, к калитке, которую видел он один. Незримый Алим скользнул следом.
И в следующий момент исчез с каменной тропинки юный Мераб, и мудрецы перестали ощущать присутствие незримого мага. Ему повезло не отстать от мальчишки.
Мераб по инерции пробежал еще несколько шагов. Остановился, оглянулся. Никакой двери за его спиной не было, как не было ни позеленевших стен, ни цветущих вдоль тропинки крокусов, не было и страны Мероэ…
Хотя тропинка была. Чудом не занесенная серыми песками, каменная дорожка вела из ниоткуда в никуда, так, во всяком случае, показалось Мерабу.
— Веселое место… — пробормотал юноша. Несмотря на то, что вокруг было тепло, даже жарковато, он ощутил порыв леденящего холода, какому не мог найти определения. — Интересно, зачем эта груда песка призвала меня? Должно быть, самая страшная тайна Медного города — это то, что никакого города вовсе нет. Слава его — суть пустой звук от вросшей в медные стены зеленой патины; живо здесь одно лишь эхо, дурачащее наглецов, возжелавших быть коронованными величайшей избранностью.
— Ты неправ, мой друг. А слова твои злы, ибо ты напуган.
— Напуган, друг мой? Вовсе нет, я просто невыносимо зол…
— А что тебя злит?
— Да именно то, что оказался глуп и легковерен, как и все те, кто до меня поверил в легенду о Медном городе. Злюсь я, что променял удивительную, живую, полную знаний, соблазнов, настоящую страну Мероэ на глупый колдовской пустой мир. Понимаешь, Алим, пустой! Здесь нет никого, кроме нас с тобой! Да и мы, полагаю, очень скоро сгинем в этих серых песках, где старой медью уже даже не пахнет…