Влюбленный Ковальски
Шрифт:
Ковальски уставился на тщательно ухоженную лужайку, простирающуюся до самого берега. На ней абсолютно негде было укрыться. Эта сучка его непременно уложит, не пройдет он и нескольких шагов.
Настало время выбора: действовать или умереть.
Удобно расставив ноги, Ковальски сосредоточился, сделал глубокий вдох и прыгнул спиной вперед, вышибая стекла, оставшиеся в оконной раме после выстрела. Винтовку он крепко прижал к груди. Приземление получилось не самым удачным, однако Ковальски смягчил удар, перекатившись на бок и
Встал, пригнувшись, и поднял винтовку. Поводил ею из стороны в сторону.
Комната была пуста.
Сучка свалила.
Что ж, придется побегать по дому, поиграть в кошки‑мышки.
Он двинулся к двери, ведущей в глубь здания. Под потолком собирались клубы дыма. В помещении было жарко, как в печке.
На плече у женщины висела сумка. Значит, она уже достала из сейфа содержимое и сейчас направлялась к одному из выходов.
Соблюдая осторожность, Ковальски приблизился к следующей комнате.
Это была застекленная терраса. Окна от пола до потолка открывали вид на великолепные сады и лужайку. Ротанговая мебель и расставленные повсюду ширмы давали прекрасную возможность спрятаться. Необходимо было как‑то перехитрить красотку. Выманить из укрытия. Да, именно так.
Крадучись и держась задней стены, он почти миновал террасу. Никто не нападал. Вот уже впереди и дверь в прихожую. Открытая дверь.
Ковальски про себя выругался. Когда он заходил, она наверняка выходила и сейчас уже на полпути к Гондурасу. Он мигом выскочил на заднее крыльцо и обвел взглядом окрестности.
Никого.
«Мозгов у тебя недостаточно, чтобы ее перехитрить», — подумал Ковальски.
И тут, точно в подтверждение этой мысли, в его затылок уткнулся горячий ствол. Вероятно, чертовка рассудила так же, как и он, — что пытаться пересечь открытое пространство слишком рискованно, — а потому решила дождаться его появления и напасть.
Она даже не стала утруждать себя никаким остроумным замечанием — вроде того, что из него, Ковальски, получился бы неплохой спарринг‑партнер. Одно‑единственное слово в качестве утешения:
— Adiуs. [6]
Тут раздался внезапный вой сирены, который заглушил пистолетный выстрел. От неожиданности оба подпрыгнули.
По счастливому стечению обстоятельств он прыгнул влево, она вправо. Пуля насквозь прошила правое ухо Ковальски, которое взорвалось фейерверком боли. Он крутанулся на месте, нажимая спусковой крючок винтовки. Не целясь, он просто палил очередями на уровне пояса. Ноги не удержались на краешке крыльца, и он рухнул вниз. Следующая пуля просвистела буквально в миллиметре от кончика его носа.
6
Прощайте (исп.).
Как
«ЗИГ‑Зауэр» был нацелен прямо на него.
Свободную руку женщина прижимала к животу, безуспешно пытаясь удержать выползающие из распоротого нутра кишки. Темная кровь заливала гидрокостюм. Она приподняла дрожащую руку с пистолетом; их глаза встретились. В ее взгляде читалось удивление. В следующий миг оружие выпало из ослабевшей руки, и сеньора Салазар повалилась на Ковальски.
Он вовремя успел откатиться в сторону.
Тело с мягким шлепком приземлилось на каменную дорожку.
Ветер переменил направление, и шум летящего вертолета звучал теперь совсем близко. Обещанный шторм накатывал с удвоенной силой. Ковальски наблюдал, как вертушка сделала круг над пляжем — словно собака в поисках места для сна — и начала снижение над плоским каменистым участком берега. Он наклонился над телом Габриэллы Салазар и стянул с ее плеча сумку. Поспешил было к берегу, но остановился и вернулся подобрать винтовку. Оружие он не оставит.
Пока он бежал, на ум пришли два вопроса.
Первый. Вой сирены из ближайших зарослей очень быстро оборвался. И второй. Он давно не слышал ни слова от доктора Розауро. Ковальски проверил, на месте ли приемник. Он был все там же, за ухом.
Почему же она столько времени молчит?
Вертолет — «Сикорский S‑76» — сел перед ним, поднимая в воздух тучи песка. Вооруженный мужчина в камуфляже направил на Ковальски винтовку и проорал, заглушая рев вращающихся лопастей:
— Стоять! Немедленно!
Ковальски послушно замер, опустил винтовку и поднял над головой сумку.
— У меня здесь это чертово противоядие! — крикнул он, оглядывая берег в поисках доктора Розауро; однако той нигде не было. — Я Джо Ковальски! Военно‑морские силы США! Я помогаю доктору Розауро!
Быстро переговорив с кем‑то в салоне вертушки, мужчина жестом велел Ковальски подойти. Тот, пригнувшись под винтами, подобрался к открытой двери и протянул сумку. Смутно виднеющаяся в салоне фигура приняла ее и проверила содержимое. Забормотала рация.
— Где доктор Розауро? — спросил незнакомец.
Очевидно, он был здесь главный. Холодные голубые глаза внимательно изучали Ковальски.
Тот покачал головой.
— Коммандер Кроу, — обратился к главному пилот, — мы должны немедленно улетать. Бразильские военные только что отдали приказ о начале бомбежки.
— Забирайтесь, — не терпящим возражения тоном скомандовал главный.
Ковальски ступил в салон. И замер, услышав пронзительный вой сирены. Совсем коротенький. Он донесся из джунглей, росших сразу за песчаной полосой пляжа.