Влюбленный опекун
Шрифт:
Теперь он стоял в темноте под дождем у ворот Ашленд-Корта, почти такой же подавленный, как и несчастная флегматичная лошадь, привезшая его сюда и теперь мокнущая рядом с ним.
И тем не менее он должен был действовать как можно быстрее. Старк дал ясно понять, что Элиот намерен избавиться от Тесс, а разговор за обедом с хозяином трактира в небольшой деревушке близ Ашленда убедил Грифа, что для этого есть все основания: здесь каждый был уверен, что молодая госпожа совершенно безумна. Она пыталась поджечь дом, прикидывалась, что отрежет себе пальцы, угрожала слуге мистера Элиота кривым ножом с длинной ручкой, и
Зато никто не знал об аннулировании брака и о том, что женщина, о которой шла речь, уже не является миссис Элиот.
После нескольких вопросов выяснилось, что мистер Элиот вернулся из города день назад. Старый Джек Харпер привез его со станции Алтона. Вопрос только, одного ли? Хозяин трактира был уверен, что одного. Кроме как для Джека и хозяина, в небольшом легком экипаже не было места. Да, Элиот был достаточно хорошим лендлордом, не слишком дружелюбным, но честным. Он уволил большинство слуг, когда его жена заболела, но его агент подыскал им другие подходящие места. И все-таки Элиот был странным типом. Любой скажет это, посмотрев ему в глаза. Он слишком холоден. Было бы удивительно, если бы он своим обращением не свел молодую жену с ума. О, эти глаза!.. А она была довольно хорошенькой, хотя арендаторы видели ее только однажды, когда хозяин впервые привез ее сюда.
Гриф слушал сплетни об Элиоте и его жене, сидя среди пивных бочек и бутылок с крепкими напитками, а потом вышел наружу под дождь.
К тому времени, когда Гриф подошел к закрытым воротам Ашленда, дождь начал стихать. Будка привратника оказалась пуста. В лунном свете Гриф мог видеть сквозь металлические прутья только дорогу, вьющуюся между деревьями. Он развернул лошадь, снял с нее узду, завязал узлом поводья и пропустил их под заднюю луку седла так, чтобы животное не могло зацепиться за какой-нибудь куст при возвращении домой. Потом он шлепнул лошадь по крупу, и она, тяжело вздохнув, затрусила по тропинке и вскоре исчезла в темноте.
Мокрая стена, ограждающая поместье, была высотой примерно в десять футов, однако ее гладкая поверхность выглядела предпочтительнее по сравнению с острыми пиками железных ворот. Пройдя немного вдоль нее, Гриф обнаружил подходящее место, где рядом со стеной росло дерево.
Поскольку он полжизни провел, взбираясь на мачты клипера, у него в этом деле был большой опыт.
Узкий сюртук и жилет довольно сильно мешали ему, и, ухватившись за ствол, он услышал, как рукав на плече разорвался по шву. Грубая кора царапала руки, а шляпа, которую Гриф никогда прежде не носил, упала, как только он начал карабкаться вверх. Он сомневался, что ветка, свисающая над стеной, выдержит его, поэтому уперся ногой в ствол и, наклонившись, ухватился за верхнюю часть стены, которая, как тут же выяснилось, была покрыта битым стеклом. Гриф, выругавшись, отдернул руку и приложил ко рту окровавленную ладонь.
Порез оказался довольно глубоким, и Гриф, не дожидаясь, когда остановится кровотечение, поднялся выше по стволу, чтобы дотянуться ногой до верхнего края стены. Его ботинок уперся в усеянную стеклом поверхность. Гриф балансировал какое-то мгновение, чувствуя, как осколки давят на ступню даже сквозь кожаную подметку, потом оттолкнулся от дерева и прыгнул через стену.
Он приземлился
На фоне освещаемых вспышками молнии облаков Ашленд-Корт показался ему таинственным замком. Старинный дом первоначально строился в нормандском стиле: с круглой башней, которая теперь служила только для соблюдения симметрии. Гриф знал историю этого дома. Одна пристройка напоминала об эпохе Генриха III, другая – время царствования Елизаветы, но основная реставрация была произведена столетие назад. Позже в соответствии с капризом прабабушки Грифа к зданию пристроили еще одно крыло, видимо, желая воспроизвести греческий храм. Все вместе выглядело весьма нелепо, но сейчас дом казался Грифу величественным сооружением, и его раздражало то, что он уже второй раз за свою жизнь стоял у его двери как нищий попрошайка.
С этой мыслью он поправил галстук и позвонил в колокольчик, потом проверил свой револьвер. У него не было определенного плана действий. Как он надеялся, инстинкт подскажет ему, что надо делать.
Его рука опять начала кровоточить, но что-либо делать было уже поздно. Где-то в глубине дома прозвучал звон колокольчика. Огромная резная дверь со скрипом приоткрылась, и в проем высунулся старик. Его слезящиеся глаза беспокойно вглядывались в темноту крыльца. Гриф почувствовал жалость; он помнил этого слугу еще по рассказам отца.
– Бадгер, – тихо окликнул он. – Мистер Бадгер!
Старик вздрогнул и оглянулся с явным смущением. Потом он шире приоткрыл дверь и внимательно посмотрел на Грифа.
Слезящиеся глаза мистера Бадгера расширились.
– Милорд... – Он смотрел на Грифа и ничего не говорил, хотя его губы продолжали беззвучно шевелиться. Затем он приложил руку к груди, и Гриф на мгновение подумал, что старик сейчас рухнет на мраморный пол.
– Простите, – быстро сказал Гриф. – Я не хотел напугать вас. Я знаю, что уже поздно...
– Милорд, – повторил Бадгер, и теперь в его голосе прозвучало удивление. Он продолжал пристально смотреть на Грифа.
– Я могу войти? – спросил Гриф после некоторой паузы.
Старый слуга, казалось, наконец пришел в себя и, кивнув лысой головой, отступил назад:
– Конечно, входите, милорд.
Переступив порог, Гриф почувствовал, что взгляд Бадгера прикован к его мокрому рукаву, и заколебался, внимательно глядя на дворецкого и ища признаки какой-то уловки. Однако перед ним был всего лишь ссутулившийся старик, который уставился в пол, боясь смотреть гостю в глаза.
Гриф закусил губу, сожалея, что напугал его.
– Мистер Бадгер... – тихо сказал он.
– О, сэр, – произнес дворецкий, поднимая голову.
Гриф был потрясен, увидев, что морщинистые щеки старика увлажнились от слез. – Простите меня, милорд. Я не должен был сомневаться. Я старый человек... и когда узнал, что они сделали с вами... Теперь я очень рад, поскольку уже не надеялся увидеть вас по эту сторону могилы, и, если вы пришли за мной, я готов. Теперь я спокоен. Я с радостью пойду с вами, потому что был одинок все эти годы и мечтал снова увидеть мою добрую госпожу, упокой Господи ее душу.