Вместе тоже можно...
Шрифт:
— Умоляю, не надо… — видя, как сжались кулаки у спутника, в который раз пыталась вразумить Майера Козырь. Подраться дело нескольких секунд, а вот расхлебывать потом последствия…
— Иди. Собирай. Вещи, — цедя каждое слово велел тот, пялясь в упор на сплошное недоразумение, от которого почему-то фанатеют глупые школьницы. И что в нём находят? Залецкий стоял в рубашке нараспашку, и все его рёбра можно было без труда пересчитать. Тощие руки. Ноги как спички. Долговязый. Глаза заторможенные — сегодня может ещё не принимал, но со вчера
— Пожалуйста… — Женя предприняла очередную попытку возвать всех к здравому смыслу, но, кажется, сейчас только она одна могла мыслить ясно.
— Мне сделать это за тебя? — шикнул на неё Максим, устав от её препирательств.
— Не надо, — не предвещая ничего хорошего она поспешно юркнула вглубь обставленного с замашками на стиль “техно” логова синтимпанк-звезды и поспешила в когда-то их общую спальню.
— А я-то думаю, чего она так подорвалась. Столько держалась, чтобы не проеб*ть всё, и вдруг показала характер. А тут вон оно что, — Залецкого стоящий напротив оппонент нисколько не пугал. А зря. Максим был шире его раза в три. По росту правда был всё же чуть ниже, однако развитая мускулатура определённо выигрывала на фоне роста.
— Может потому что не надо быть мудаком?
— Подумаешь, решили развлечься немного.
— Это так теперь называется?
— Эта сука должна быть благодарна. Ты бы знал из какой помойки я её достал и отмыл. Да она до конца жизни обязана меня ублажать и выполнять любую прихоть, но вместо этого она ломается, как целка и закатывает истерики.
Короткий, но угрожающий шаг вперед.
— Повтори, — рыкнул Майер
— Ты глухой? Говорю, эта фригидная сука и тебя кинет, когда получит то, что ей надо. Хотя с чего тебя взять-то… Ты кто вообще такой?
— Тот, кто убьёт и закопает тебя там, где никто не найдёт если ещё хоть раз увидит рядом с ней.
— Да эта бл*ть сама ко мне скоро обратно прибежит, когда поймёт, что никому не нужна. Кто она без моих… — Паша не договорил, вырубленный с одного короткого удара. Какой хлюпик. Хотя бы до третьего приличия ради дотянул.
Когда несколько минут спустя Женя снова появилась в поле зрения тело звезды распласталось на паркете.
— Господи, он жив хотя бы? — вздохнула обречённо она.
— Не знаю, но скорее всего. К сожалению. Это всё? — короткий кивок на небольшой чемодан на колёсиках, что волокли за собой.
— Да.
— Тогда пошли. Тут воняет притоном, потом не отмоешься, — у неё забрали чемодан, легко, словно пушинку, оторвав его от пола.
— Зря. Зря ты это всё… — уже в машине, когда Ниссан покинул частную территорию элитно6 г комплекса невесело покачала головой Козырь.
— Разберёмся по ходу дела. Ещё скажи, что тебе жалко эту сволочь. Как с такой тварью можно было находиться под одной крышей дольше пяти минут?
— Раньше он таким не был. Начало заносить, когда слава по башке ударила.
— Вот тогда и надо было валить. Сразу. Без оглядки. Или ты саму себя не уважаешь?
Пассажирка отвернулась к окну, чтоб он не видел её лица.
— Не учи меня, как жить, — раздосадовано поджала губы она.
— Мне уже поздно рыпаться. Это должны были делать родители.
— Должны. Если бы были. Вот только они подбросили меня в приют, когда я под стол пешком ходила. Пришлось самой учить: что хорошо, а что плохо.
Её ответ прозвенел в салоне автомобиля, как невидимая оплеуха. На несколько секунд повисла гнетущая тишина.
— Прости. Я не знал, — они знакомы несколько дней, а он уже второй раз извиняется. Это на два раза больше, чем Максим делал за всю свою жизнь.
— Не знал. Вот и не нечего лезть с нравоучениями. У меня ничего не было, когда детдом вышиб меня на улицу. Только поганое детство, где приходилось выгрызать правду и место под солнцем всеми способами. А тут такой шанс. Кастинг на клип, и я подхожу по внешности. Да если бы Залецкий резал по ночам девственниц, я бы всё равно с ним спала. Чтобы иметь то, что имею сейчас. И можешь осуждать меня сколько угодно, мне похрен: каждый борется за своё счастье так, как умеет.
Снова тишина.
— Нет. Я не осуждаю тебя, — хорошенько подумав, покачал головой Майер. — Не скажу, что мне импонирует такой подход, но ты права: каждый борется за своё счастье так, как умеет.
Надо же. А Женя уже была готова слышать в свою сторону самые разные эпитеты, максимально мягкими из которыми были "меркантильная дрянь" и "аморальная подстилка".
— Спасибо.
— Но порой нужно думать о последствиях…
— Заткнись, очень прошу, — вы посмотрите, опять учить вздумал! — Я не драчливая, но врезать могу.
Водитель, не отрываясь от дороги, рассмеялся. Настоящий чертёнок, а не девушка. Вроде адекватная, но в тихом омуте, как говорится…
— К слову о девственницах… — решил уточнить он.
На него непонимающе обернулись.
— Нет. Никого он не резал. Мне об этом, по крайней мере, неизвестно.
— Да я не про то. Я про тебя.
— Я тоже не девственница. Мне казалось, мы в этом удостоверились ещё пару месяцев назад.
— Да блин, нет. Эта мудила был у тебя первым?
— А, нет.
— А каким?
Женя строго прищурилась.
— Зачем задавать вопросы, ответы на которые ты ведь не хочешь знать?
— Цифра так ужасна?
— Нет.
— Тогда я хочу знать.
— Хм… — собеседница заметно смутилась. — Три.
— Сколько-сколько?
— Трое. Ты третий, — машина резко дёрнулась, за что заработала сердитый гудок сзади и скрежет под капотом. — Эй, ну не мешок картошки же везёшь, — поправляя впившийся в плечо ремень возмутилась пассажирка. Её так мотнуло, что даже в шее захрустело. Зато в лобовое не влетела. Да здравствует техника безопасности.