Вместо меня

Токарева Виктория Самойловна

Дима . Ну что, узнаете каждую тропинку? Можете с закрытыми глазами пройти по комнатам? Чувствуете запахи кухни? Слышите шум самовара на веранде, жужжание пчел над блюдечком с медом на обеденном столе?…

Старик . Прекратите!

Дима ( поворачивает его в разные стороны ). Смотрите! Вот оно, ваше прошлое! Не нравится? Признаться, мне тоже! Жалкое, убогое прошлое, над которым вы пускали слюни сорок лет подряд. И что получается в итоге? Смешная вещь – ничего у

вас нет! Вы прожили бессмысленную, полную дешевых трюков жизнь, оставшись под конец ни с чем – одно светлое воспоминание превратилось в грязную помойку!…

Они уже идут между облупленных стен – когда-то это было двором усадьбы.

Дима . Вы так цените свою жизнь, так носитесь с ней, так дрожите над каждым мгновением – и все ради чего? Чтобы наслаждаться несчастьем других! Старик . Вы не должны быть таким жестоким.

Дима останавливает коляску, склоняется над стариком, лицом к лицу.

Дима . Ах вот как! Жестокость – это не то, что я к вам испытываю. Я вас ненавижу так, как человек вообще способен ненавидеть. Я мог бы вас убить здесь, прямо сейчас, и – видит Бог – не испытывал бы жалости. Вы – исчадие ада, и я счастлив, что говорю вам это. Вы превратили меня в ничтожество, в холуя, и я не знаю, как мне теперь жить. Вы отняли у меня любимую женщину, превратив мою жизнь в забаву, в анекдот! И вы говорите, что я – жесток?… Старик ( неожиданно улыбается ). Я ценю ваш пафос. С удовольствием продолжу этот разговор… Потом. А сейчас позвольте мне побыть в тишине.

Дима отходит от кресла.

Старик . Благодарю.

Наступает тишина, в которой вдруг отчетливо проступают звуки: жужжание шмеля, шум ветра в деревьях, пение птиц.

Старик . Вы правы, тут все изменилось… Все не то… Но есть вещи, которые не меняются, – это то, что в воздухе… Слышите? И еще не изменились запахи, я помню их с самого детства. Они те же, что и тогда, когда я ползал по траве, еще не умея ходить. Я помню запах мятой травы на руках в моем детстве… Будьте добры, сорвите мне несколько травинок.

Дима . Нет.

Старик . Я просто хочу растереть их в ладонях… Сделайте мне удовольствие. Это будет моя последняя просьба.

Дима . Нет.

Старик . В конце концов, у нас есть договор, и вы должны это сделать.

Дима . Нет.

Старик . Вы не получите ни копейки денег. Вы никогда не поставите свой спектакль. Вы так и останетесь неудачником, который никому не нужен. Вы понимаете, что вы делаете сейчас?

Дима ( кричит ). Нет!!!

Старик отворачивается от него. Он смотрит на траву, которая совсем близко, в метре от кресла. Старик упирается ладонями в подлокотники так, что костяшки на пальцах белеют, делает огромное усилие и вдруг встает на ноги. И остается стоять, не в силах сделать

один шаг к своей цели. Старик плачет. Дима отворачивается от него. В полной тишине где-то рядом, в глубине усадьбы, раздается выстрел. За ним еще один и еще, а потом начинается настоящая пальба. Старик падает на землю. Под грохот перестрелки Дима видит бизнесмена, который выбегает из-за стен и проносится мимо.

Бизнесмен ( пробегая ). Господи, спаси меня, сохрани, Господи, дай мне остаться живым, и я никогда, никогда!…

Не раздумывая, Дима подхватывает старика на руки и что есть сил бежит прочь из усадьбы, в которой идет настоящий бой.

Старик ( на руках у Димы ). А кресло? Мы что, бросим его прямо там? Вам известно, сколько оно стоит?…

Бескрайние русские просторы. Поле. Широкая река внизу. Темный лес на другой стороне реки. Небо в облаках. И маленькая фигурка бегущего Димы со стариком на руках. МОСКВА. ПОДЪЕЗД ТЕАТРА. НАТУРА. ЗИМА

Снег опускается на многочисленные автомобили, стоящие у театра.

ЗАЛ ТЕАТРА. ИНТЕРЬЕР В полной тишине зрители смотрят финальную сцену «Бориса Годунова» – народ безмолвствует. В зале мы видим почти всех наших героев. Бизнесмен с женой и взрослой дочерью. Отдельно – два телохранителя. Они невольно поглядывают на Саймона, который сидит рядом с Олей во втором ряду.

Саймон ( Оле шепотом ). Почему… он… молчать? Это же – безобразий!

Оля . Не молчат, а безмолвствуют.

Саймон . Почему? Англичан бы не молчать. Англичан бы – говорить в лицо!

Оля . Тс-с! Тут русские. Они тебе не англичан.

Саймон берет ее за руку и смотрит на Олю с восхищением. Это видит бармен Боря, вздыхает с грустью и отворачивается к сцене. Трал осторожно толкает локтем соседа по креслу.

Трал ( шепотом ). Смотри, моя-то как? Фантастика!

Сосед . Где?

Трал . Во-он, видишь, за той шикарной шапкой! Это она.

На сцене среди безмолвствующего народа – Жанна в шубе.

Трал ( с любовью ). Моя ласточка, как играет!

Впереди зала на специальном кресле – старик. В глазах его, устремленных на сцену, стоят слезы. Занавес медленно закрывается. Гром аплодисментов. КУЛИСЫ ТЕАТРА. ИНТЕРЬЕР Борис Годунов и Марина Мнишек стоят у занавеса перед выходом на поклон. Годунов – Дима. Мнишек – его жена Маша.

Маша . Не трясись ты так. Мне передается.

Дима . Пошли? Уже пора.

Маша . Еще чуть-чуть. Пусть еще похлопают.

Дима ( через мгновение ). Все. Идем.

Занавес медленно раскрывается. Дима и Маша, взявшись за руки, медленно идут к рукоплещущему залу… Конец