Вне себя

Головачев Василий Васильевич

Саблевецкий озадаченно посмотрел на свои ноги и увидел точно такие же кроссовки, разве что ещё более массивные. По-видимому, в этом мире было модно носить такую массивную обувь. Даже у Кисюни на ногах красовались туфли, больше похожие на утюги.

Молодой человек почтительно склонился к уху Данишора и сказал:

– Нас ждут в клубе, босс.

Саблин понял, что это начальник охраны «родича», и оценил его поведение. Парень вполне мог послужить носителем личности Саблина-2. А Кисюня, несмотря на молодость (ей можно было от

силы дать двадцать лет), могла стать носителем «души» Юстины.

– Позже, Марик, – ответил Саблевецкий телохранителю, – скажи им, что у меня важное совещание.

Черноволосый Марик кивнул и испарился.

– Спасибо за «важное совещание», милый, – проворковала Кисюня, – ты такой сегодня душка.

Саблин сконцентрировал внимание на подчинении психосоматики Сабли, как учил ДД, и одним мысленно-волевым усилием занял всё сознание «родича».

Данишор Саблевецкий замер, вытаращив глаза.

– Что с тобой? – забеспокоилась собеседница. – Живот схватило?

– Маслина… – проблеял Саблевецкий-Саблин, кивнув на салат с маслинами, – зуб чуть не сломал!

– Сделай им замечание.

– Потом… посиди пару минут, я выйду. Закажи ещё гамырки [16] .

Он вышел из зала, привычно кивнул телохранителям следовать за ним. В небольшом холле ресторана с массивными белыми колоннами и чёрным мраморным полом он сказал Марику:

– Съезди на Ордынку, дом семь, квартира три, спросишь Николая Борисовича, скажешь – от ДБ, он передаст тебе коробочку, ты привезёшь её мне. Потеряешь… – Сабля уткнул палец в лоб телохранителя.

16

Гамырка – вино (блатной жаргон).

– Босс! – клятвенно прижал руки к груди Марик.

– Иди. – Саблевецкий привычно полез было в карман бежевого пиджака за мобильным телефоном, но вовремя сориентировался, выудив из памяти «родича» сведения о здешней мобильной технике: сотовые телефоны в этом мире давно объединились с наручными часами и навигаторами в единое целое.

Дотронувшись до обода часов, усыпанных стразами (а может быть, и бриллиантами, во всяком случае, такие часы Саблин видел впервые), он потыкал пальцем в световую клавиатуру, набрал указанный Валентином Дмитриевичем (реально – ДД) номер.

– Николай Борисович?

– Да, слушаю, – ответил старческий голос, – кто говорит?

– Я от ДБ, он просил заехать к вам и забрать одну вещь.

– Вы должны назвать…

– Пароль «три девятки».

– Приезжайте. Как вы выглядите?

Саблин описал внешность Марика.

– Хорошо, жду.

Саблевецкий вернулся в ресторан.

– Всё в порядке? – полюбопытствовала Кисюня.

– Нормалёк.

– Я заказала «Ландау» двенадцатого года.

Саблин не разбирался

в сортах вина ни дома, ни тем более в чужом мире, поэтому промолчал.

Официант весь в серых доспехах из рогожи, но разутый (ну и вкусы у них!), принёс вино, дал попробовать сначала Кисюне, потом Саблевецкому.

– Годится, – сказал он.

Выпили, Кисюня снова защебетала о яхтах, о личном самолёте, о вилле в Италии, перешла на обсуждение личного противоатомного бункера на Урале, однако Саблин её почти не слушал, с нетерпением ожидая прибытии гонца.

Посетителей в зале ресторана было немного, и все они, очевидно, судя по костюмам и по количеству драгоценностей, принадлежали местной московской финансовой элите либо бандитскому клану.

Наконец, заявился Марик, протянул бархатную фиолетовую коробочку.

– Босс.

Саблевецкий-Саблин открыл коробочку, потрогал пальцем сверкнувший ансамбль многогранников.

– Что это? – округлила глаза Кисюня.

Эргион, хотел ошарашить её термином Саблин, однако вовремя спохватился.

– Почка Фаберже.

– Что?!

– О яйцах Фаберже слышала?

– Ну, да, их на «Сотби» продают…

– А это его закристаллизовавшаяся почка. Жди, сейчас вернусь.

Он увлёк Марика за собой.

– Подождёшь возле ссальни, позову – войдёшь ко мне в кабину.

– Хорошо, босс.

Саблин зашёл в роскошный санузел ресторана, сел на крышку унитаза, устроился поудобней, чтобы не упасть во время сеанса ныряния в «матрёшку», сопрождавшегося потерей сознания, и отправился к «родичу».

Саблин-2 ждал его дома, вернее в квартире Дмитрия Дмитриевича, где они остановились с Устей и Прохором-2.

«Готово, – сказал Саблин-11. – Цепляйся».

Саблин-2 отчего-то не обрадовался его появлению, отозвался с ноткой вины в мыслеголосе:

«Я-то готов… а Прохор там не выходил?»

«Где?» – не понял Данимир.

«В вашем превалитете».

«Нет, мы же договаривались встретиться в девятьсот девяносто девятом».

«Он сказал, что посмотрит на Узилище одним глазком, определит координаты и вернётся».

Саблин-11 что называется «проглотил ком в горле».

«И ты его… отпустил?!»

«Да он сказал и тут же рухнул как подкошенный, лежит без памяти уже час».

«Дьявольщина! ДД же предупреждал! Если Прохор зашёл в Узилище, обратного хода…»

«Я понимаю. Что делать? Жду ДД, чтобы сообщить».

«К чёрту, ты нужен здесь! ДД нас сам найдёт. Цепляйся».

«Сейчас. – Саблин-2 попрощался с Устей (девушка выглядела сильно расстроенной). – Поехали».

«Душа» Данияра присоединилась к сознанию Данимира, и они выпали в канал «движения без движения», считая числомиры, пока не вышли в тело Данишора Саблевецкого, сидевшего на унитазе в полной отключке.

«Оба-на, туалет?» – удивился Саблин-2.

«Ресторан «Якорь». Приготовься, будем перепрограммировать твоего носителя».