Вне времени

Шеремет О.

Снаружи задувал сильный ветер, с кислым запахом, нахально забивающийся в легкие, как непрошенный и нежеланный постоялец, и Архимаг поглубже укутал нос в шарф, заторопился к каменному зданию в центре заброшенного города. Пейзажи Хеля никогда не отличались жизнерадостностью.

— Морден? — шаги отозвались эхом, взметнулась пыль в давно неубранном жилище.

Тишина, потом из комнате донесся слабый отклик, и эльф поторопился туда. На полу лежал белый, как лунь, большеглазый светлый эльф. Эльфы не стареют, но Зеркало жадно вытягивало из него жизнь, пока бывший житель Мидгарда

не стал полупрозрачным, почти призраком. Сегодня у него не осталось сил даже дойти от кровати к Зеркалу, посмотреть на сеть трещин, покрывших его поверхность.

Алхаст помог Стражу вернуться в постель, разжег огонь под закопченным котелком. Потом сидел рядом, слушал неумолчный вой ветра, крики демонов в воздухе и тяжелое дыхание Мордена.

— Два дня, — внезапно Страж открыл ясные белесые глаза, не утратившие своей зоркости. — На рассвете третьего ты отнесешь меня к нему, положишь за черту.

— Зачем?

— Оно всё равно заберёт мою душу, так пусть его щупальца не тянутся слишком далеко в этот мир. Он всё равно… прекрасен, — голос его слабел с каждой секундой. Эльф устало закрыл глаза.

Алхаст отвернулся. У него так хорошо получалось ничего не чувствовать, но сейчас, вместе с агонией Стража, в выстроенной плотине равнодушия появилась трещина.

— Я вот всё гадаю, — снова заговорил Морден. — Что привело тебя сюда, Архимаг Алхаст? Похоже, ты не из тех, кто так просто оставляет свой пост.

— А вас?

— Светлые существа вроде нас с тобой редко оказываются в Хеле, — он помолчал, собираясь с силами. — Ты рассказал о своём ученике, попавшем в Бездну из-за того, что разделил душу надвое. Первая причина: желание защитить того, кого любишь. Вторая — преступление. Третья — побег. Что из этого — твоё, Алхаст?

Молодой эльф уже начал жалеть — обо всём сразу и по отдельности. Что явился в этот мир, что назвался своим настоящим именем и даже зачем-то сообщил должность, что приходил каждый день к Стражу (который был вне себя от радости, увидев соотечественника), что…

— Долг.

— Ты не Страж и не полубог, — Морден покачал головой. Серебряные лунные пряди рассыпались по жесткой подушке.

— Да при чём тут полубоги?!

— Их сила нужна, чтобы запечатать Гинунгагап. Должен произойти взрыв силы, достаточный для того, чтобы перекроить реальность. Никто, кроме этих "заготовков" не способен на такое.

— Всё равно, — Алхаст упрямо наклонил голову. — Нас много — магов, которым не безразличны судьбы Иггдрасиля. Именно я взял на себя наблюдение за последним Зеркалом — что тут странного?

— И твои товарищи отпустили тебя одного и за эти дни, что ты здесь, ни прислали ни весточки? Всё же ты, мой друг, убегаешь от чего-то…

— Кажется, вы умирать собирались, — грубо ляпнул Алхаст.

Морден засмеялся; смех тут же перешёл в сухой надрывный кашель. Алхаст, багровый от стыда и досады, принес ему целебного настоя, дающего временное облегчение.

— Расскажи мне, — продолжил Страж, когда его голос окреп, — о том полубоге, который принесет жертву. Кто он?

— Она, — выдавил из себя его молодой собеседник. — Человек. Совсем ещё… дитя.

— Она обидела тебя?

—

Она предала меня! — закричал Алхаст, не в силах больше сдерживаться. Отвернулся, скрипнув зубами. Это чересчур, этого слишком много для него!

Морден вздохнул — легко и долго, будто засыпая. Крики демонов стали встревоженными, затем исчезли. Оба эльфа подняли головы: это означало, что на Зеркале появилась ещё одна трещина.

— Богам чужды наши ценности…

— Не в этом дело. Она — и мой лучший друг — лгали мне в течение нескольких месяцев. Что вы знаете об этом, вы, затворник?! Как вы можете понять, что такое… — не договорив, Алхаст сцепил зубы и сжал кулак, держась за амулет МУМИ. Стоило отдать приказ, и он окажется в Стоунхендже…

— Ах, вот оно что, — неожиданно Страж улыбнулся. Он хотел рассмеяться, но побоялся, что тогда у него не хватит сил продолжить разговор с молодым соотечественником. А Мордену хотелось хотя бы так, через него, поучаствовать в жизни, от которой он отказался много тысячелетий назад — последний из Стражей, последний из тех, кто видел полубога, заключающего Мировую бездну, небытие, в плен девятью замками…

— Если ты хотел быть с девушкой, надо было держать её крепче. Нет смысла винить её.

— Её я и не виню. Его, — голубые глаза Алхаста покрылись льдом, который несколько дней назад видел Дарм'рисс. — Он один во всём виноват. И я никогда его не прощу.

Они помолчали, слушая свист ветра. Когда Алхаст взглянул на лицо старого Стража, тот уже забылся беспокойным сном.

ЛАЭЛИ

Кристина пришла в пять утра, усталая, припорошенная песком и грани ной пылью, но страшно довольная. Посмотрела, как я дочитываю вторую книгу "Гарри Поттера" тихо посапывающим огонькам, утбурду, африканскому вампиру, японскому водяному, Эмме, Кнабэ и Червежуку, хмыкнула и дала отмашку: "Спать!".

Долго уговаривать меня не пришлось. Подмахнув наспех нацарапанный отчет, я поковыляла к башне, периодически открывая глаза и оглядывая окрестности. Какая там первая пара? Медитации? К дьяволу медитации… Буду разрабатывать чакры под одеялом на собственной кровати.

— Леди? — окликнули меня из рощицы в июньском секторе. Я обернулась, поклявшись всем богам, что, если это существо попытается всучить мне очередное демоническое дитятко, я сверну им обоим шеи.

Реальность в кои-то веки отличилась от подозрений в лучшую сторону: ко мне подходил, скользя над землёй, загорелый юноша с темными кудрявыми волосами, убранными в хвост. В его глазах сверкнули искры, и я машинально отметила, что незнакомец был спиритом — демоном высшего уровня, примерно такого же, как и вороны.

— Да, мессир? — когда усталость переваливала через край, она почему-то превращалась в вежливость. — Чего желаете?

Он стоял уже в десяти сантиметрах от меня, ласково улыбаясь. Поднял правую руку, и в ней рыбкой блеснул короткий нож…

— Тронешь её — убью, — из той же рощицы показалась зловеще-неуклюжая фигура с тростью.

Нож пропал. Моей щеки коснулась ласковая горячая рука демона, а искры в глазах сменились бархатистыми переливами.

— Я и не собирался…