Вне времени
Шрифт:
Растерянный Джарлакс обнаружил, что ему нечего сказать, так что просто пожал плечами.
Со вздохом мать Бэнр взмахнула рукой, отпуская его, и по какому-то волшебному сигналу помещение снова стало наполняться солдатами и знатными членами дома Бэнр.
Джарлакс кланялся на каждом шагу, пока не покинул зал, и не стал задерживаться во дворце первого дома ни на секунду. Он отправился готовить свой охотничий отряд, неожиданно с особой отчётливостью осознав, что ему нельзя потерпеть неудачу, выполняя поручение верховной матери.
–
– вскоре после отбытия Джарлакса спросила мать Бэнр у своего второго сына, оружейника Дантрага.
– Конечно же, ничего, верховная мать, - покорно ответил Дантраг, постоянно кланяясь в очевидной попытке исключить любой намёк на своё недовольство.
– Тебе не слишком нравится Джарлакс, - заметила она. Она оглянулась на других детей и поняла, что с этим замечанием могла обратиться к любому из них. С другой стороны, почему им должен нравиться безродный бродяга? Они по праву считали дом Бэнр непревзойдённым, а мысль поручать подобные задачи банде наёмников была и так достаточно плоха — разве не они должны были отправиться в Чед Насад, чтобы убить жрицу, которая дурно отзывалась об Ивоннель Вечной? — но отряд, состоящий почти целиком из мужчин и возглавляемый мужчинами?
– Благополучие этого отряда, Бреган Д'эрт, позволит нам сосредоточить усилия на самом важном, - сказала она Дантрагу. Всем им.
– Если он когда-нибудь разочарует тебя, я с радостью его прикончу, - ответил с новым поклоном Дантраг.
Это вызвало улыбку на старом лице Ивоннель, и Дантраг очевидно воспринял её как комплимент, тем более когда она добавила:
– Я даже не сомневалась.
Но улыбалась Ивоннель не поэтому. Никто из её детей — ни Дантраг, ни великий Громф, не старшая жрица Триль, ни Квентл, ни Сос'Ампту... никто из них не знал. Джарлакс не знал.
Кроме самой Ивоннель, во всём городе дроу об этом знали, пожалуй, только двое, и если они проговорятся, то навлекут на себя гнев самой госпожи Ллос.
Джарлакс был сыном Ивоннель, её третьим сыном, который, как требовал обычай, был принесён в жертву в миг своего рождения.
На следующую же ночь, прямо перед тем, как закончить приготовления к путешествию, Джарлакса вызвали в дом До'Урден. Он не знал, чего ожидать, и испытал немалое облегчение, обнаружив, что ему не позволят войти в дом, да и предстать перед ужасной матерью Мэлис сегодня тоже не придётся.
Вместо этого на переднем балконе его встретил Закнафейн, слетевший с него на улицу, чтобы встретить приближающегося наёмника.
– Похоже, моя мать Мэлис открыла в себе неожиданное уважение к Бреган Д'эрт, - сказал оружейник с одобрительной улыбкой.
– После того, как её дочь-великанша вернулась из Арах-Тинилит после дискуссии с матерью-хозяйкой Иварн Бэнр.
– Я пытался ей объяснить, - с невинным видом сказал Джарлакс и зашагал дальше. Закнафейн последовал за ним
– И с кем я должен сразиться сегодня ночью в обмен на своё освобождение?
– спросил Закнафейн.
– Похоже, что с любым, кого я назову, - фыркнув, ответил Джарлакс.
– Но
– Почему?
– Пойло называют ужасным лишь потому, что оно не редкое и не предназначено для надменных глупцов, - объяснил Джарлакс.
– А женщин называют страшными лишь потому, что они простушки. И именно в этом и состоит их очарование, потому что их страсть искренняя и честно заслуженная, и это страсть исключительно ради страсти.
Закнафейн покачал головой и заявил, что тоже хочет — не просто хочет, нуждается — в такой выпивке.
ЧАСТЬ 2
За нас!
Мне интересно перечитывать свои записи многолетней давности. Я часто морщусь при взгляде на свои старые умозаключения, считая, будто теперь я умнее и обладаю более ясным взглядом на любую ситуацию, с которой сталкиваюсь, более чётким пониманием лучшего итога. О, в этих записках я вижу такие же намерения, такой же счастливый итог, но тут и там по ним разбросаны мелкие ошибки, которые теперь стали для меня очевидными.
«Мудрость» — слово, которое часто ассоциируют с опытом, но возможно, его также следует употреблять вместе со словом «смирение», поскольку сейчас я понимаю, что оглядываясь на эти заметки через десять или через сто лет, скорее всего обнаружу необходимость в многочисленных исправлениях.
Другое, что изумляет меня в этих проблесках прошлого — циклическая природа жизни. Речь не только о рождении и смерти, но и о многочисленных радостях и бедах, что находят нас год за годом. У дроу есть старая пословица:
Ава'тил ната пасайсон жах куэс по финнуд эбриес херм.
«История — это стихотворение, где все строчки рифмуются».
Как точно! Простой взгляд на конфликты, с которыми встречались мы с моими друзьями, позволяет заметить новые угрозы, очень похожие на старые. Даже великие печали и радости нашей дружбы для того, кто проживал их снова и снова, следуют предсказуемой последовательности. Воззрения часто кажутся разбитыми, но сама природа разумных существ однажды восстановит их.
Возможно, в этом единственном отношении Ллос не так уж глупа — а возможно, она величайшая из глупцов. Хаос вызывает радостное возбуждение у её последователей — они чувствуют себя живыми! Но в конце концов они оказываются там же, где были в самом начале. Ранг дома может измениться, ближайший враг может потерпеть поражение, новое заклинание может омрачить небеса. Но тот, кто отправится в Мензоберранзан сегодня, увидит место, очень похожее на город, который я впервые узрел из колыбели.