Вне закона на Горе
Шрифт:
– Табук!
– крикнул я гигантской птице.
– Табук!
Табук - это самая распространенная на Горе антилопа: желтая, однорогая, питающаяся листьями ка-ла-на и изредка забредающая на открытые луга в поисках соли. Это была любимая добыча тарнов.
Крик "Табук" использовался тарнсменами, когда время было дорого и они не могли делать остановку, чтобы тарн мог найти себе добычу. Как только всадник замечает табука или какое-нибудь другое животное, он кричит "Табук!". Крик служит сигналом для тарна, что он может начать охоту. Тарн находил себе жертву, съедал ее и полет возобновлялся. Причем тарнсмен не покидал
Огромный тарн, услышав мой крик, встрепенулся и стал описывать широкие круги, сразу вспомнив то, чему его учили. Это был действительно самый великий из тарнов, убар небес.
Конечно, я затеял невозможную вещь. Только один шанс из миллиона был за то, что моя попытка увенчается успехом. Глаза тарна загорелись зловещим огнем, обшаривая землю. Голова и клюв вытянулись вперед, крылья широко распростерлись в воздухе, он опускался все ниже и ниже к серым башням Тарны.
Мы опять были над ареной, где все трибуны были забиты беснующимися зрителями. Хотя представление окончилось, пусть и не так, как ожидали все, но никто не расходился. Тысячи серебряных масок ждали, так как первой должна была покинуть Дом Развлечений татрикс в своей золотой мантии.
Я различил внизу золотое сияние татрикс.
– Табук!
– крикнул я.
– Табук!
Огромный хищник ввинтился в воздух и камнем полетел вниз. Когти окованные сталью, были наготове. Он падал совершенно бесшумно - как разящая сталь. Я вцепился в птицу. Мой желудок почему-то оказался у горла. Трибуны арены, казалось, летели на меня.
Снизу доносились крики ужаса. Серебряные маски были охвачены паникой. Совсем недавно они требовали крови, а теперь кому-то из них угрожала страшная смерть. Люди метались, стараясь спрятаться друг за друга, дрались за малейшие укрытия, сталкивая друг друга со стен на песок.
И в одно мгновение, которое несомненно было самым ужасным в ее жизни, татрикс осталась одна. Она стояла, покинутая всеми, на ступенях золотого трона среди разбросанных подушек и подносов со сладостями и прохладительными напитками. Дикий крик вырвался из-под золотой бесстрастной маски. Золотые рукава взметнулись вверх, перчатки закрыли золотую маску. Я успел заметить под маской ее глаза. Они были полны ужаса.
И тарн ударил.
Окованные сталью когти, как крюки, вонзились в тело кричащей татрикс. И тарн задержался на мгновение, потом, вытянув голову и клюв, расправил крылья и крепко схватил свою жертву. Он издал жуткий, леденящий кровь крик - крик, в котором слышался триумф победы и бесстрашный вызов любому противнику.
Татрикс была беспомощна в этих безжалостных когтях. Она дрожала от ужаса, как несчастная антилопа табук, попавшая в эти смертельные когти и ждущая своей участи. Татрикс не могла даже кричать.
И взмахнув крыльями, тарн взмыл в воздух и полетел к горизонту, держа в когтях тело татрикс в развевающейся мантии.
15. СДЕЛКА СОСТОЯЛАСЬ
"Табук" - это была единственная команда голосом, на которую тарн был приучен реагировать. Но для управления им были нужны поводья и кнут. Я уже горько раскаивался, что пошел на это. Ведь без
И тут безумная мысль пришла мне в голову. Когда я везла Талену из Ара в Ко-Ро-Ба, я пытался обучить ее управлению тарном. Когда было нужно, я кричал ей сквозь свистящий в ушах ветер, какую пару поводьев нужно потягивать.
Для управления тарном использовалось шесть пар поводьев, и, в соответствии с моими указаниями, Талена натягивала ту или иную пару. В памяти тарна могла возникнуть ассоциация между голосом человека и поводьями. Птицу, конечно, нельзя было обучить за столь короткое время, да и не это было моей целью - я обучал Талену. Если что-то и осталось в памяти тарна, то за прошедшие годы все уже исчезло.
Но все же я решил попытать счастье и крикнул:
– Шестая!
Тарн повернул налево и начал плавно набирать высоту.
– Вторая!
Последовал поворот направо и подъем под тем же углом.
– Четвертая!
– И тарн пошел вниз, готовясь к посадке.
– Первая, - приказал я. Безумная радость овладела мной, когда крылатый гигант начал подниматься вверх.
После этого он полетел в одной плоскости, равномерно ударяя воздух огромными крыльями, изредка переходя в долгое планирование. Я смотрел на проплывающие внизу поля и исчезающую вдали Тарну.
И впервые, в порыве нахлынувших чувств, я обнял шею птицы и прижался к ней щекой. Тарн летел вперед, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я рассмеялся и похлопал его по шее. Хотя это была всего лишь птица, одна из многих на Горе, но я любил ее.
Несмотря ни на что, я был счастлив. Мои чувства разделил бы любой тарнсмен. По-моему, ничего не может сравниться по богатству ощущений с божественным полетом на тарне.
Я был тарнсменом и не променял бы седло на трон убара в любом городе.
Если ты стал тарнсменом, то тебя всю жизнь будет тянуть к этим хищникам. Стать тарнсменом - значит стать повелителем тарна, или же его жертвой. Каждый знает, насколько опасны эти птицы. Они могут без предупреждения напасть на своего хозяина. И все же сердце тарнсмена наполняется радостью, когда он натягивает первую пару поводьев и направляет гигантскую птицу в небо. Он летит высоко над землей, наедине с ветром и птицей. Он свободен. Он летит. Поэтому я был рад тому, что снова оказался на спине тарна.
Вдруг снизу до меня донесся жалобный стон жертвы, стиснутой в могучих когтях тарна.
Я выругал себя за то, что, наслаждаясь полетом, совсем забыл о татрикс. Она наверняка умирала от страха, вися в страшных когтях на высоте многих сотен футов над землей, не зная, что ее ждет: то ли падение на землю, то ли смерть от холода на большой высоте.
Я оглянулся назад, чтобы проверить, нет ли за нами погони. Нас могли преследовать как по воздуху, так и по земле. У Тарны было очень мало тарнсменов, но чтобы отомстить за татрикс, город мог собрать небольшой отряд. Мужчины Тарны с самого детства привыкли считать себя презренными созданиями, лишь немного превосходящими зверей. Такие мужчины не могли стать тарнсменами. Но я знал, что в Тарне все же есть тарнсмены - наемники из других городов или люди, подобные Торну, капитану Тарны, которые, несомненно, несмотря на то, что родились в Тарне, сумели остаться мужчинами, сохранить свою честь и достоинство.