Вне закона
Шрифт:
— Полмиллиона? — эхом повторил он. Она кивнула.
— По меньшей мере.
— В это невозможно поверить.
— Верь, верь.
Он изумленно потряс головой, всеми силами стараясь прийти в себя. Зашел он потому, что они со Стоуни получили санкцию на арест Уоллеса Гринлифа и Джерри Шмидта. Хотел сказать Саре, прежде чем они со Стоуни отволокут ее брата в тюрьму. Он понимал неизбежность размолвки с Сарой. Понимал, что она будет зла на него и, возможно, долго не захочет видеться. И, черт возьми, он даже не винил ее за это.
Но он хотел подготовить ее, хотел получить шанс самому рассказать о деле,
Может быть, и нехорошо с его стороны являться частицей системы правосудия. Но есть вещи более важные, разве нет? Считается, например, что любовь побеждает все, разве это не правда?
Но почему-то слова, которые Гриффин заготовил, вылетели из головы. Глядя на Сару, сидящую в его сказочном доме — доме, которым он владел, но который не ощущал своим, — держащую в руках произведение искусства, стоящее кучу денег, произведение искусства, которое принадлежало ему, но которое он не ощущал своим, Гриффин хотел назвать Сару своей. Оставалось только надеяться, что ей не расхочется того же и тогда, когда она узнает, что он сделал.
Стараясь не отвлекаться ни на что другое, он взял вазу, взвесил в ладонях и бережно поставил на место в сервант. Двигаясь быстро, чтобы не растерять свою решимость, он поднялся и протянул руку Саре. Она посмотрела вопросительно, прежде чем принять руку, но он молчал, и Сара тоже молчала.
Он помог ей встать и тут же обнял и наклонил голову для поцелуя. Но то, что он имел в виду как мимолетную ласку, оказалось захватывающим дух слиянием губ. Он целовал ее крепко и долго и никак не мог насытиться. Пальцы обхватили ее шею, потом зарылись в светлые волосы, притягивая голову еще ближе, чтобы он мог все дальше погружаться в темные глубины ее рта. Но и этого было недостаточно.
Наконец Сара оторвалась, жадно хватая воздух. — Гриффин, не надо. Я задыхаюсь. Вместо того чтобы выполнить просьбу, он поцеловал ее еще раз, все так же яростно. Одна рука обхватила ее талию, другая лихорадочно работала над пуговицами блузки. Сара помогла вытащить блузку из юбки, потом направила его руку к передней застежке кружевного лифчика. Ее кожа была мягкой и теплой, и сердце зашлось в стуке под его рукой. Он двинул руку вправо, обхватил грудь и принялся мягко, настойчиво водить большим пальцем вокруг упругого бугорка.
Она застонала и изогнулась, давая ему больше свободы. Белая молния вспыхнула в мозгу у Гриффина, и все здравые намерения разлетелись прочь.
Он хотел только Сару. Больше ничего, ничего на свете не имело значения.
— Я люблю тебя, Сара, — прошептал он у ее губ.
Он не был уверен, что хочет услышать ответ, и поцеловал снова, так же глубоко. Почувствовав, как она отчаянно дергает за ремень, он отстранился, чтобы облегчить усилия. Немеющими пальцами она забралась внутрь и захватила, сколько смогла, и алчность ее все возрастала.
На этот раз застонал Гриффин и замер, наслаждаясь неописуемым ощущением, которое дарила ее рука. Он не мог понять внезапной силы своего желания, не понимал, почему из всех женщин именно эта оказалась единственной, без которой он не может жить. Он знал только, что хочет ее
— Наверху, — сумел он прошептать, отдышавшись. — Наверху есть спальни.
Сара тоже хватала воздух, но наклонила голову и лукаво посмотрела на него.
— Сегодня ты пришел так же подготовленный, как прошлой ночью?
Он улыбнулся и кивнул. Она тоже улыбнулась.
— Ты принес наручники? Он хмыкнул.
— На улице, в машине.
— Жаль, — вздохнула она. — Ну что ж, в следующий раз обязательно.
Гриффин подхватил ее на руки, поднялся по лестнице, шагая через две ступеньки, и остановился у первой же двери. Спальня пахла пылью и ветхостью, но яркое послеполуденное солнце бросало на цветастое покрывало кровати веселые прямоугольники света. Он успел задать себе вопрос:
«Кому принадлежала эта комната много лет назад? Не Меридит ли? Не в этой ли комнате родилась мать?»
Но все вопросы забылись, когда он взглянул на Сару, на ее светлые волосы, спутанные его прикосновениями, на губы, покрасневшие от его поцелуев. Растерзанная одежда напомнила, как близок он к потере контроля над собой. Он медленно отпустил ее, томно потершись телом о тело, и тут же бросился целовать снова.
Ослепленная поцелуями, Сара в первую минуту только стояла, ухватившись за его мощные плечи, а потом отдалась дивным объятиям. Он обхватил ее ладонями, скользнул по спине вниз и требовательно прижал ее к себе. Сара почувствовала, как давит на живот его набухшая плоть, и необычайно живо вспомнила, как это было, когда он вошел в нее первый раз. От воспоминания ее бросило в жар, огонь разлился по телу, заставляя ноги раздвинуться. Она вцепилась в его волосы, притянула голову к себе и ответила на поцелуй таким же жадным поцелуем, пытаясь поглотить его прежде, чем будет поглощена сама.
Она дергала его галстук, пока не сорвала с шеи, потом стала бороться с пуговицами рубашки. Мгновение спустя его пальцы начали помогать ей, а потом ее раскрытые ладони забродили по широкой теплой груди Гриффина. Какое он чудное создание, смутно подумала она, чувствуя, как мышцы, будто живые, бугрятся и перекатываются под кончиками пальцев. Пальцы пропутешествовали вниз по грудной клетке, помедлили на поясе брюк и двинулись дальше. Гриффин поймал ее руки и тихо хмыкнул.
— Не сейчас, — сказал он. — Я готов выстрелить, как базука, но не хочу этого делать, пока хорошенько не потормошу тебя.
Сердце бешено заколотилось от его откровения, но она улыбнулась.
— Да? И что же ты для меня приготовил? В его ответной улыбке были распутство, соблазн и вместе с тем невинная безмятежность.
— Скоро увидишь.
Без колебаний сорвал он с ее плеч блузку и лифчик, не взглянув, как одежда белой кучкой упала на пол рядом с его рубашкой. Бережно, как хрустальную вазу, которую недавно держал в руках, он обхватил теплыми пальцами ее грудь. Сначала только держал ее так, потом медленно начал возбуждать розовые бугорки. Она не удержалась от вскрика наслаждения, и Гриффин улыбнулся. Нагнувшись, он прижался губами к плоти, которой только что касался, втянул бархатистую грудь в рот, покружил языком вокруг соска и втянул еще глубже.