Вне закона
Шрифт:
Среди бажуковцев оказались двое знакомых мне комсомольцев-москвичей из нашей части — Витька Терехов и Глеб Рождественский. Вместе с ними добивался я в центральном комитете комсомола отправки во вражеский тыл, вместе пришли в диверсионно-разведывательную спецшколу, вместе готовились к вылету в сводном учебном отряде Самсонова.
— А что там с Надей вышло? — спросил меня, неловко спешившись, Глеб. — Самсонов, Васька вот рассказывал, Колесникову чуть не предательницей считает?
— Чушь! — сказал я, не без зависти поглядывая на
Бажуковцы коротко рассказали о своих засадах: после гибели Чернышевича им удалось взорвать и расстрелять на шоссе с десяток автомашин. Я выслушал их не без тайного самодовольства: «А у нас, брат, дела куда лучше ваших!»
— Смирнова-очкарика помнишь? — спросил меня между прочим Виктор Терехов. — Подвел он нас на первой засаде. Очки-то у него во время прыжка разбились, а мы не сообразили, послали его из кювета наблюдать за шоссе. Увидел он там странную картину: идут строем какие-то люди в белых рубашках и руками фортеля выделывают. Он их пропустил и только тут понял, что это солдаты из соседнего гарнизона зарядкой занимаются. Так и проворонили мы целую роту. Без оружия шли! Их можно было бы всех в плен взять. Крепко ранили его гансы. Легкие у него прострелены…
— Ну ладно, хлопцы, — сказал скуластый коми Бажуков, поблескивая на солнце орденом Красного Знамени. — Гроза идет… Ишь кольцо какое вокруг солнца! Мы в лагерь ваш, а вы куда подались?
— Бандитов ищем. Погром они тут устроили. Не попадались вам?
— Вон в той деревне, — Бажуков указал с коня плеткой в сторону леса, за которым скрывалась Рябиновка, — жители жалуются на каких-то грабителей. Нас кормить не хотели, за топоры хватаются, никак мы им втолковать не могли, что не наша это работа! Так и ушли несолоно хлебавши.
— Полегче на поворотах! — крикнул нам на прощанье Боков, оборачиваясь в седле. — Смотрите, как бы они из вас шницель не сделали!
— Не маленькие! — ответил Баламут. — Ждите в лагере с победой.
Мы «поснедали» в хате старосты Заболотья, назначенного на эту должность партизанами. Пахло печеным хлебом, парным молоком и теленком.
— И к нам, окаянные, заходили, — рассказал нам староста. — Уже под самое утро. Только одну хату ограбить успели. Вон в тот лесок, как развиднелось, ушли. — Их пятнадцать головорезов. Друг дружку еле понимают, сброд страшенный…
— А нас всего трое, — заметил Иванов. — Боровик не в счет. Бросьте вы эту авантюру!
Но мы с Баламутом, перестав хлебать ячневый крупеник, которым угостила нас старостиха, посмотрели так выразительно на Иванова, что он умолк, потупился и в сердцах бросил деревянную ложку на стол.
Далеко и глухо пророкотал гром.
В хату ворвался Боровик:
— Кончай снедать! Вижу дым в лесу. Я туда, а на опушке бандит ходит с винтовкой.
Мигом выскочили мы из хаты и, дожевывая на ходу, побежали вслед за юрким парнишкой по горбатой улице. К лесу вела тропка, проложенная через дышащее
Солнце то скрывалось за тучей, то выныривало из нее. То вспыхивали, то меркли краски поля и леса…
— Стой! Кто идет? — крикнул нам с нерусским акцентом темнолицый человек на опушке. Из-за куста выглядывали большая голова в пилотке и дуло винтовки.
— Да мы такие же самые, как вы, — нестройно ответили мы. — Опусти пушку-то!.. Давай сюда командира. Дело есть.
— Ничего не знаю! — закричал часовой, сдвинув брови над раскосыми глазами. — Стрелять буду! Нет командира. Он поехал в разведку, партизанов искать. Нам с ними надо связаться.
— Если будет стрелять, — шепнул Баламут, — дунем вон за ту пуню.
— Мы и есть партизаны, — крикнул я наугад часовому.
Часовой опустил винтовку, и мы вздохнули свободней. Я вынул вспотевшую руку из кармана…
— Подожди! — ответил, поразмыслив, часовой. — Стой на месте! Я приду.
Он скрылся за деревьями, и мы шепотом заговорили, торопясь и перебивая друг друга.
— Идем за ним и накроем с ходу всю банду, — предложил я, втайне надеясь, что товарищи не поддержат столь рискованный план.
— Обождем, — сказал Баламут, — Их надо хитростью взять.
— Надо смываться, пока не поздно, — убежденно шептал Иванов. — Черт их знает, сколько их там в лесу!
Над пуней, над потухшим полем с беспокойным писком, словно желая предупредить нас об опасности, низко носились стрижи.
Из лесу вышли четыре, таких же как и часовой, смуглолицых человека в новеньком хлопчатобумажном красноармейском обмундировании, в пехотных фуражках. Вышли и нацелили на нас винтовки.
— Откуда? Ходи сюда! — прокричал один густым басом. — Кто такие?
— Откуда парнишки? Из лесу, вестимо, — усмехнулся Баламут.
— Командир партизанского отряда, — представился Иванов, вынырнув из-за наших спин. Напустив на себя развязность, он пожал руку самому высокому и толстомордому из бандитов.
— Самсонов? — неожиданно спросил тот. — Наш командир и адъютант уехали утром искать Самсонова.
— Нет! — поспешил Баламут, выручая растерявшегося Иванова. — Это товарищ Иванов. Один из командиров Самсонова. Наш отряд недавно организовался, я начальник штаба.
— Командир боевой группы, — отрапортовал я, не желая оставаться рядовым, для убедительности напуская на себя самый внушительный вид.
Бандиты — я насчитал их одиннадцать — расположились шагах в пятидесяти от опушки, вокруг костра, на котором закипали ведра с огромными кусками баранины. В траве валялись туго набитые мешки, походные ранцы, шинели. Меня поразил сытый вид этих отборно рослых, сильных, атлетически сложенных парней. Одиннадцать. И нас, десантников, одиннадцать. Футбольная команда. Только все мои друзья в лесу…