Вне закона
Шрифт:
— Я там буду вроде гостя, Гувер.
— О, я понимаю. Пока закончишь со всеми формальностями. Тогда ты получишь кругленькую сумму. Поверь, мне так жаль терять хорошего клиента. Я хочу тебя попросить, Кирб. Когда ты получишь свои денежки, давай с тобой сядем в укромном местечке, я покажу тебе мои конторские книги. Мы объединим закладные. Для тебя это будет самое подходящее вложение капитала.
— Но мне нечего вкладывать, Гувер.
— О, я знаю, как это бывает. Ты должен сейчас дать мне ответ. Мошенники со всего света станут осаждать тебя, предлагая каждый выгодное дельце, но меня-то ты знаешь много лет, не так ли? Со мной у тебя не случится осечки. И я ведь тоже тебя хорошо
— Но я не…
Гувер Хесс отмахнулся бледной рукой, усыпанной веснушками.
— И правильно. Так ты должен себя вести. Единственная девчонка, с которой я тебя видел за все время, была настоящая леди. Всегда в очках, каблуки низкие, одета скромно, как школьная учительница. Может, человека неопытного это и могло бы обмануть, правда? Но не тебя. Уж ты-то разглядишь, где синий чулок, а где классная краля! У тебя губа не дура! Какая у ней походка! Подбородок кверху, и задиком своим кругленьким туда-сюда, туда-сюда. Думаешь, я слепой?
Кирби неожиданно сообразил, что он говорит о мисс Фарнхэм, Вильме Фарнхэм, единственной из всех служащих Корпорации Креппса, которая была посвящена в секретную благотворительность дядюшки Омара. Она самолично делала вырезки, вела документацию, отправляла переводы, целиком посвятив себя этому благородному делу. Вот уже шесть лет она работала в небольшом офисе, расположенном неподалеку от центральной конторы Корпорации Креппса. Все отчеты Кирби поступали к ней. Дядюшка Омар всегда отдавал предпочтение проектам, которые предлагала мисс Фарнхэм. Затем она вместе с Кирби составляла программу действий. Когда Кирби бывал в городе, они проводили вечерние совещания, обсуждая текущие и будущие дела, в его номере в «Бедлайне». Особое внимание она обращала на здравоохранение, на незаметные малообеспеченные больницы, на организацию скорой помощи в мелких городах, на борьбу с детским голодом. Она выражала постоянные сомнения по поводу необходимости оказывать помощь предпринимателям и вечно давала понять Кирби, что считает его слишком легковерным для такой трудной работы. Она боготворила дядюшку Омара. Только теперь вспомнив о ней, он почувствовал себя виноватым. Что-то теперь с ней будет? Но сейчас перед ним сидел Гувер Хесс; он уставился на Кирби с усмешкой страдающей животом гиены.
Чувствуя, что он гнусно предает славную мисс Фарнхэм, Кирби лукаво подмигнул Хессу.
— Без очков, — мечтательно произнес Хесс, — с распущенными волосами, после пары бокалов вина — ее, наверно, не узнать!
— Сколько я вам на этот раз должен? — усовестясь, перебил Кирби.
— Уже довольно поздно, но я возьму с тебя только за сегодняшний день. Ты приехал вечером в пятницу. Значит, три ночи плюс два телефонных разговора. Получается восемнадцать долларов и восемьдесят четыре цента. У тебя есть кредитная карточка?
— Мне нужно ее поменять.
— Кому нужны карточки, когда впереди такая куча денег? Ты можешь оставить расписку, если хочешь.
— Я заплачу наличными, Гувер. Спасибо.
Забрав сдачу, он пошел к телефонной будке, стоявшей тут же в вестибюле, звонить Вильме Фарнхэм. В офисе ее, конечно, не было, поэтому он сдался, взял такси и поехал на побережье в отель «Элайза». Портье, который весь лучился доброжелательностью, сообщил, что 840-ой номер уже приготовлен для мистера Винтера. Номер оказался раз в шесть больше его комнаты в отеле «Бедлайн», со множеством стульев и столиков, шестью разновидностями душа, солярием, видом на океан, музыкой, букетами цветов и фруктами в вазах. Вычищенный и выглаженный костюм висел в шкафу, белье аккуратно лежало на полках. Оставшись
Кирби вернулся в комнату и подошел к большой вазе с фруктами. При одном взгляде на нее тотчас вспомнилась Карла. Он выбрал одну грушу; она оказалась такой огромной и сочной, какой он прежде никогда не видывал. Чтобы справиться с ней, не испачкав себя и все вокруг, пришлось отправиться в ванную. Он ел грушу, наклонясь над круглой стальной раковиной. Очертания раковины снова напомнили ему о Карле. Впиваясь зубами в плод, он представлял соблазнительные очертания ее фигуры. Даже глядя на собственное отражение в зеркале, он видел перед собой Карлу. Наконец, он вытер полотенцем вспотевшее лицо и подошел к кондиционеру освежиться.
В недрах отеля, в лабиринте баров, кафе и ресторанов, Кирби, спустившись, отыскал гриль, где заказал себе бифштекс и кофе. Был уже пятый час. Усевшись за столик, он попытался собраться с мыслями и, вспомнив в подробностях все, что с ним произошло за последнее время, сделать окончательные выводы. В этом, он никогда не был силен. Мисс Фарнхэм с неизменным скептицизмом относилась к его логическим способностям. А вот дядюшка Омар, тот никогда не выказывал недовольства, если Кирби делал что-то вопреки логике.
Бетси Олден наговорила так много! Воспоминание о ней буквально вызвало у него головную боль. Как расценить то, что она ему поведала? Она могла оказаться истеричкой, страдающей расстройством воображения, а могла быть и абсолютно права. Или же истина лежит где-то между этими двумя крайностями.
Во-первых, думал Кирби, не настолько я замечателен, не настолько надежен, обаятелен и неотразим, чтобы доверять мне дела, с которыми самим трудно справиться. Во-вторых, эта странная спешка. Меня никогда так не торопили с ответом. Значит, они действительно чего-то хотят. На человека, которому просто предлагают работу, так сильно не наседают. Им что-то от меня нужно. Но у меня ничего нет, следовательно, нет и того, чего они хотят. Но они считают, что рано или поздно оно у меня появится. Что? То, что хорошо послужило дядюшке Омару. Настолько хорошо, что они все перевернули вверх дном. Они? А почему нет? Однако, если верить мистеру Винтермору, там ничего и не должно было быть.
Я сказал им, что у меня ничего нет. Но на меня продолжают наседать. Я был слишком пьян, чтобы врать; следовательно, они должны думать, что у меня есть нечто, о чем я сам не знаю — или, что я получу нечто, о чем не знаю. Письмо? Предположение не хуже любого другого. Или, может быть, как думает Бетси, личные бумаги?
Хорошо ли будет, если, питая подозрения, я все-таки соглашусь? Может, тогда, при ближайшем рассмотрении, появятся какие-нибудь улики? А Бетси? Должен ли я с ней делиться? Все зависит от того, насколько правдива она была. Во всяком случае, небольшое бесплатное путешествие ведь не погубит навсегда мою душу!
Неожиданно он сообразил, что может легко кое-что проверить косвенным путем. Если Карла и Джозеф действительно богаты так, как это кажется со стороны, если действительно принадлежат к высшим деловым кругам, то в газетах Майами должна содержаться информация об их присутствии на похоронах…
— Дорогой! — сказала Карла, проскальзывая в кабинку, где он обедал, и садясь напротив него. Наклонившись через стол и взяв его руку в свою, она продолжила: — Где ты так долго ходил? Я совсем заждалась тебя.