Вне закона
Шрифт:
Двухчасовые новости они слушали с удивлением и недоверием. После их окончания пошел специальный пятнадцатиминутный выпуск, посвященный Кирби Винтеру.
Когда выпуск завершился, Бонни Ли выключила маленький приемник и поставила его на тумбочку возле кровати.
— Хотя это не новости, а сплошное сумасшествие, все перекрывает тот факт, что сейчас два часа дня. Мне кажется, я вконец обалдела от этих скачков во времени и перерывов на сон. Сейчас уже должно быть завтра. Все, больше никакого сна, Кирби, ты знаешь к чему это приведет. Мы отдохнем, и снова захотим друг друга, потом
— Я не могу понять, как Бетси Олден…
Она села и нахмурилась.
— Слушай, твой дядюшка Омар, он выглядел старше своих лет?
— Что? — переспросил Кирби, занятый другими мыслями.
— Сутки должны содержать в себе двадцать четыре часа. Дай-ка мне подумать. Знаешь, ведь я втиснула в сегодняшний день никак не меньше одиннадцати лишних часов. Лишняя половина суток. Могу поспорить, что если я буду делать так ежедневно в течение десяти лет, то мне будет тридцать пять лет вместо тридцати. Он казался стариком?
— Кто? Ах да, пожалуй, он выглядел старше своего возраста.
Бонни Ли подняла свою длинную загорелую ногу и согнула ее.
— Пока я бегала по пляжу, у меня устали ноги. А сейчас такое ощущение, какое бывает на следующий день после того, как ты слишком много ходил.
— Ты слышала, что они сказали?
— Что за дурацкие вопросы ты задаешь? Конечно, слышала. Я же сказала: они все свихнулись окончательно.
— Они говорят, что явно опознали меня. Получается, я обезоружил двух полицейских, сковал их наручниками и скрылся в толпе. И теперь я вооружен и очень опасен.
Она усмехнулась.
— Ник Картер идет по твоим следам, милый. А что еще, спрашивается, эти глупые копы способны сказать? Знаешь, я умираю от голода. У меня есть бифштексы. Тебе их как поджарить?
— Не слишком сильно. Так, средненько.
— Я сделаю все, как ты хочешь. Я ведь буду теперь заботиться о тебе, слышишь?
Кирби вспомнил панику на пляже, вспомнил трубку, кольцо, розы и деньги, и попросил ее рассказать, что там произошло. Бонни Ли поставила бифштексы на огонь, вернулась и начала рассказывать, убежала, перевернула бифштексы, опять вернулась, продолжила рассказ, снова убежала и наконец принесла поднос с дымящимися бифштексами в тарелках, двумя стаканами молока, маслом в масленке и большой французской булкой. Пока они ели, она дорассказала ему все, что не успела рассказать прежде.
Кирби встал и вытряхнул на кровать из карманов одолженных брюк пачку денег и кольцо. Бонни Ли, молча наблюдала, как он пересчитывает деньги. Закончив, Кирби взглянул на нее и сказал:
— Шесть тысяч пятьсот двадцать долларов, Бонни Ли!
Она пожала плечами.
— Господи, милый, тогда мне это показалось просто игрой, так нереально все было вокруг. Впрочем, ты сам знаешь. Но похоже, я действительно украла эти деньги. Однако, ты слышал, что сказали по радио. Двадцать тысяч. Вот проклятье! Все они врут, чтобы получить страховку побольше.
— А что насчет кольца?
— А, это. Около пляжных кабинок какой-то толстый ублюдок с двумя приятелями окружили парня. Тот хотел убежать от них, но
Она забрала из рук Кирби кольцо и провела камнем по стеклу бокала.
— Настоящий бриллиант, — восхищенно сказала она, — большой. Вот сукин сын, а?
Кирби с самого начала не очень нравилась некоторая грубость ее речи, но он старался не подавать виду. На этот раз, однако, он не сдержался: тень неудовольствия прошла по его лицу. Проницательная Бонни Ли тотчас заметила это и все поняла.
— Тебе не нравится, как я говорю.
Вызывающий тон смутил Кирби.
— Это не важно, — сказал он.
Она бросила кольцо на поднос.
— А может быть, и важно! Такая вот я есть! И тебе меня не изменить, и самой мне уже не измениться. Я, милый, стала женщиной намного раньше, чем услыхала о хороших манерах. В школу я ходила всего четыре года. И если тебе нужна леди для чайных церемоний, придется поискать в другом месте, понял? С ней ты вволю наговоришься об искусстве, о культуре и о всем таком. Но потом попробуй принять с ней душ и затащить ее в постель посмотрим, что из этого выйдет. Не придется ли тебе подписать брачный контракт с гарантированным доходом еще прежде, чем она сойдет со своих каблуков.
— Бонни Ли!
— И, черт побери, не смотри на меня с жалостью, ты, сукин сын! Мне и так хорошо, и ни ты, ни кто другой мне не нужны!
Она упала лицом на кровать и зарыдала, как наказанный ребенок. Кирби гладил ее по волосам, уговаривал и утешал.
Наконец она успокоилась, поднялась, пряча глаза, пошла в ванну, вымыла холодной водой лицо и вернулась, виновато улыбаясь и продолжая время от времени всхлипывать.
— Все сплошное вранье, что я сказала, — призналась она. — Ты это сам, конечно, понимаешь. Из-за того, что ты такой образованный, я чувствую себя как-то странно и неловко. Я хочу как лучше, но ни черта у меня не получается. Пресвятая дева Мария, я работаю шесть вечеров в неделю! Когда же мне учиться в школе, даже если б меня туда и взяли? Извини, милый. Со мной такое нечасто происходит. Это, наверно, сегодняшний сумасшедший день на меня так подействовал. Я всего лишь девчонка из Южной Каролины, из простой семьи фермера — глупая, темная и любящая повеселиться девчонка.
— Ты слишком низко себя ценишь. Ты умная, сообразительная…
— Да, как лиса. Перестань меня утешать.
— Ты в том же возрасте, что и ребята, только поступившие в колледж.
— По сравнению с ними мне лет сто.
Кирби взял пачку банкнот и кинул ее на кровать рядом с ней.
— Эти деньги добыла ты. Так возьми, если действительно хочешь учиться. Тебе их надолго хватит, а потом снова можешь начать работать.
Бонни Ли посидела немного в задумчивости, затем искоса взглянула на Кирби.