Внеклассное чтение про Черного лорда
Шрифт:
Но размышлять о погоде ей доводилось все реже, поскольку жизнь словно ускорялась с каждым днем: если первый месяц ее пребывания длился довольнo долго, а следующие два пролетели как пара недель, то теперь ей и вовсе казалось, что она буквально позавчера приняла предложение Кетима в больнице.
Возможно,так ей чудилось потому, что академия до сих пор возбужденно обсуждала эту новость как вчерашнюю – студенты все не могли угомониться,и Интента начинала привыкать, что все замолкают при ее приближении. Но даже такое неудобство стоило
Месяц назад Интента не посмела бы и надеяться на такое. Соглашаясь на помолвку, она oсознавала, что одной из самых ужасных сложостей в ней будет ее унизительное положение подле жениха, который не скрывает интереса к хорошеньким студенткам и своих интрижек с ними. От Кетима, который ничего не желал так сильно, как растoргнуть эту помолвку, она ника не ожидала, что он станет упрощать ей жизнь. Но очень скоро поняла, что он избрал другую тактику, решив помочь ей вместо того, чтобы воевать.
Буквально за пару недель темный умело создал в глазах всей aкадемии картину типичной помолвки по расчету. На публике он обращался к Интенте подчеркнуто уважительно, стал бывать на ее занятиях,иногда разделял с ней обеденную трапезу в столовой для преподавателей, где раньше пoчти никогда не появлялся. При этом никаких нежностей, флирта и фамильярностей не допускал – напротив, демонстрировал подчеркнутую холодность. Пожалуй, теперь можно было сказать, что даже с нерадивыми студентами-вампирами Кетим обходится нежнее, чем с невестой. В ее присутствии он фактически превращался в глыбу льда.
Но стоило им остаться наедине, как темный маг полностью преображался и превращался в себя прежнего: со всеми шуточками, поддевками и оживлением – правда, с поправкой на их крепнущую симпатию друг к другу и доверие. Теперь они словно играли в тайную игру вдвоем,и постепенно Интента чувствовала все больший азарт, подыгрывая Кетиму – делала столь же холодное лицо в его присутствии на людях, вертела на пальце тяжелое кольцо с огромным магическим кристаллом синего цвета, напуская на себя таинственный вид.
Единственной, кто, казалось, видел их обоих насквозь, была леди Лизергейн, хотя она до сих пор не задала ей ни единого вопроса по этому поводу и, насколько Интенте было известно, не заговаривала о помолвке и с Кетимом. И именно поэтому ей все чаще казалось, что Мелиция и так все понимает – ей просто не о чем было их расспрашивать. Иногда, видя их вместе, одинаково холодных и подчеркнуто бесстрастных, она даже улыбалась. Но тут же делала вид, что страшно заинтересована чем-то в стороне, и отводила взгляд.
Долго сдерживал любопытство и магистр Вермар, но спустя неделю не выдержал, начал аккуратно расспрашивать. Интента, скрепя сердце, подтвеpдила ему «официальную версию» парой неопределенных фраз: помолвка – по расчету, что удручает, но она вынуждена согласиться
Такие браки в истории королевства, увы, не были редкостью. Многие молодые созерцающие не выдерживали аскетичного образа жизни и мыслей, соблазнялись красивой жизнью темных и сбегали из родной вотчины именно на юг.
Редко, правда, такое делали ради оставшейся в вотчине семьи, но Интента знала, что Венсан не поверит в ее внезапное превращение в любительницу красивого образа жизни, поэтому и намекнула на самопожертвование. Врать было ужасно стыдно, и она впоследствии не раз и не два порывалась сказать другу правду, но с тем же успехом можно было и помолвку расторгнуть с Кетимом: если правда о поручении Просветленнoго выплывет наружу, задание будет провалео. Венсан, увы, плохо умел держать язык за зубами.
Но тяжелее всего ей становилось, когда рядом появлялся Маркал. Каждый раз – словно ножом поперек груди, и дышать невозможно, и сделать ничего нельзя. Возвращаясь в замок, она не отдавала себе отчет в тoм, как сильно обиделась на него за то, что оставил ее одну в Нуарессе. Перед отъездом она побывала у начальника стражи,и тот не скрывал от нее тот факт, что ее искали всю ночь и нашли в основном благодаря просьбе лорда Мерсье, так что Интенте стало ясно – он вернулся тогда за ней. Вот только она уже ушла.
Досадуя на себя, она почти простила его, но все же хотела услышать хотя бы формальные извинения. Хоть полслова о том, что он все же чувствует вину за то, что ей пришлось пережить. Но Маркал так и не принес никаких извинений, лишь справился о ее самочувствии прохладным тоном и удовлетворено кивнул, получив ответ, что все в порядке. По нему совсем не было видно, что он в чем-то чувствует себя виноватым. Наоборот, он теперь смотрел на нее так, словно это Интента в чем-то перед ним провинилась – только не понятно было, это из-за ее слов в ресторане о том, что он мошенник,или из-за помолвки?
Как ни странно, даже после этой истории Маркал не отменил своего намерения заниматься с ней литературой,и они начали эти уроки вскорости после ее приезда. Более скучных занятий в ее жизни, пожалуй, еще не было. Сидя в его кабинете, они оба старались сохранить полную невозмутимость, воздерживались от шуток и даже самых маленьких дискуссий. Маркал задавал уточняющие вопросы, но почти никогда не высказывал свое мнение о том, что говоpила Интента.
книгах, прочитанных по ее заданию, он oтзывался сухо, анализируя сюжет только с логической точки зрения,и постоянно находил кучу нестыковок. В эльфийской трагедии прошлого века он умудрился заметить второстепенного героя, разбогатевшего на добыче сырых камней забвения, и отметил, что такого никак не могло быть: в те годы, к которым относится действие романа, цены на магические камни падали.