Внеклассные занятия

Как же можно совершенно не знать смысла слова «счастье»? Оказывается можно, и моя любимая мамочка живой тому пример. Машина. Железная машина, живущая только по тому принципу, что все нужно делать правильно, идти только по точно определенной дорожке, не смея свернуть не туда, допустить малейшую ошибку… И все вроде бы правильно, а как складно звучат ее утверждения, но как ничтожны они, как фатально абсурдны сейчас…

Я последняя подхожу к столу учителя, оставляя перед ним совершенно чистый лист бумаги.

— Да, Ярославцева… — вздыхает Даня, бросив взгляд сначала на бумагу, затем на меня. — Продуктивно! Что — за сорок минут совсем ничего в голову не пришло?

— Пришло, — пожала плечами я, ощутив себя перед ним полной бездарью. — Но к истории это не имеет отношения.

Как же сложно… Как трудно достучаться до тех людей, которые уверованы в том, что любят тебя… Что делают только лучше… Это же та самая забота, которой окружают самые близкие и родные люди. Вот она! Первозданная, неподдельная, истинная… Такая, что на стенку лезть хочется от безысходности, от боли… А всем вокруг кажется, что они делают только лучше: проявляют участие, заботятся, решают, рушат все и пытаются на этих обугленных руинах строить счастье… Свое.

— Потому что все вы загнали меня в угол! Все вместе и каждый в отдельности! И чтобы не сдохнуть в этом самом углу от осознания того, что жизнь — дерьмо, я пыталась найти для себя хоть что-то светлое…

Иногда я думаю о том, что делает Он сейчас, в эту самую минуту. Чем теперь Он занимается, с кем общается, кого любит… Хочется верить, что Он счастлив. Хотелось бы узнать это наверняка, но я останавливаю себя. Верю лишь, что у Него все хорошо и, возможно, именно сейчас Он немножечко счастливее меня.

— Мам, а ты в курсе, что историка заменили? — кричу я в сторону кухни, вынимая один наушник из уха. — Может, мне пора перестать посещать факультативы, на которых так настаивала Зинаида Васильевна?

— Нет уж, милая, с твоими познаниями истории экзамен ты не сдашь! — звеня посудой, отвечает мать. — Кроме того, не думай, что новый учитель будет давать тебе поблажки, понимая всю твою занятость, как делала это Зинаида Васильевна. Наоборот, придется приложить все усилия, чтобы подтянуть предмет. Все же гуманитарные науки — наше с тобой слабое звено…

— Ну и что? Пойду в технический…

— Нет, ты будешь юристом! — протестует мать, заходя ко мне в комнату, вытирая руки об передник. — Даже думать забудь что-то переигрывать, лучше займись вплотную теми предметами, которые понадобятся для поступления.

— Ха, мам, ты думаешь, что какая-то молоденькая практикантка, пришедшая на смену заслуженному учителю, сможет повысить мой уровень познаний истории?

— Я думаю, что твоя гимназия достаточно сильная, и руководство ее не заинтересовано принимать в свои ряды слабых преподавателей, — серьезно нахмурилась мама, задумавшись о чем-то своем. — А теперь снимай свои наушники, иди обедать и принимайся за ту книгу, которую вчера привез отец. По-моему, тебе стоит чаще читать подобные вещи, а не то, к чему сердце лежит.

— Если мне

Учебный год начался с полного суматохи дня. С трудом я нашла на первом этаже расписание для всех классов. Мучительно долго соображала, в каком крыле находились классные комнаты по моим предметам. Видимо, в этом году дирекция гимназии изменила в стенах учебного заведения все, что только можно, напрочь разрушив привычное расположение классов.

— Крис! — густо накрашенные блеском губы Вики, казалось, возникли передо мной раньше, чем она сама. — Как дела? Как лето прошло? Куда нам? Какой первый предмет?..

Шквал вопросов вылился на меня беспорядочным потоком, но, судя по всему, Вика даже не была готова слушать ответы на них, тут же метнувшись к своей подружке из параллельного класса, забыв про расписание, лето и меня. Снова отвернувшись к расписанию, я прищурилась, стараясь рассмотреть в каком кабинете история, стоявшая в колонке сегодняшнего дня первой.

Абсолютно точно я увидела, что мне предстоит подняться в кабинет номер триста шесть. Но какого же было мое удивление, когда я поняла, что есть еще один триста шестой кабинет совсем в другом крыле гимназии. Так, совершая пробежки между этажами, я опоздала на урок минут на десять. По воле случая, я даже одноклассников своих не заметила на первом этаже, отчего мне одной пришлось вежливо и виновато постучать в дверь кабинета истории.

— Извините… — пролепетала я, входя в затихший класс, не поднимая взгляд от пола. — Я запуталась в расписании, не сразу нашла класс…

Когда я наконец-таки взглянула на место, где по всем предположениям должна была сидеть молоденькая учитель, напуганная больше моего, я опешила, полными удивления глазами рассматривая парня, сидящего не на учительском стуле, а на краю стола. Мужчина едва заметно повел бровью, реагируя на мое появление, продолжая что-то в полтона рассказывать моим одноклассникам, удобно устроившись прямо перед ними.

В памяти сразу всплыл образ властной Зинаиды Васильевны в строгом костюме, стоявшей перед классом будто у трибуны и вещавшей откуда-то сверху. Подобная своевольность нового учителя выбила меня из колеи, отчего я едва ли не с раскрытым ртом проводила по нему взглядом снизу вверх.

Очень молод. Трудно сказать наверняка, есть ли ему хотя бы двадцать три. Так же дерзко симпатичен… Похож на одного актера… Как же его?..

— Так вы готовы сесть на свое место, мисс? — он оборачивается ко мне, кривовато ухмыляясь. — Позволите мне продолжить, или же будете служить каменным изваянием, как раз в том месте, где я упомянул один из известных памятников?

Залившись краской, снова опустив взгляд я мелко семеню к дальней парте, обиженно взглянув на Вику, которой удалось-таки добраться до класса вовремя.

— Хочу с вами познакомиться, — продолжил учитель, обхватывая взглядом затихший класс. — Пусть каждый из вас поднимется и назовет свое имя. Начнем с вас, мисс Опоздание…

Стыдливо насупившись, я поднимаюсь из-за парты:

— Кристина…

Когда волна имен стихла, учитель поднялся со своего стола в полный рост и представился: