Шрифт:
«Источник твой да будет благословен;
и утешайся женою юности своей.»
(Прит. 5:18)
Глава первая
1
– Саш, у вас в доме есть горячая вода?
Когда из кармана куртки, висящей в передней, начала разворачиваться мелодия «Пти
Звонить – несмотря на вечер пятницы – мог кто-то из подчиненных: бухгалтер насчет премиального фонда или юрист по поводу договора с новым крупным поставщиком, который предстояло заключить в понедельник.
А скорее всего, звонила жена, чтобы дать какое-то дополнительное указание сверх тех, которые уже прозвучали.
Услышать в трубке голос сестры было неожиданно. В последний раз он общался с нею весной, когда поздравлял с Восьмым марта.
Ларионов ощутил себя выдернутым из эйфорического состояния, в которое уже погрузился, не сразу понял суть вопроса.
– Вода?.. – рассеянно переспросил он. – Какая вода?
– Ну да, вода. Горячая есть?
– Вроде как была, – ответил Ларионов, наконец сообразив, о чем идет речь. – В мае уже отключали.
– Так и у нас в мае отключали, – с досадой сказала сестра. – А теперь в районе какой-то «внеплановый ремонт теплотрассы». Неделю не было воды. Думала, как всегда, дадут перед выходными – так нет, на крыльце новое объявление, еще неделю не будет. А я…
– Сейчас, Нина, – перебил он. – Сейчас, подожди. Пойду и посмотрю.
Он встал с дивана, прошел в ванную. Горячая вода текла исправно и даже не была ржавой.
– Вода у нас есть, есть у нас вода. Все в порядке.
– Саш, можно я к вам приеду помыться? – жалобно попросила она.
– Приезжай, конечно, – стараясь говорить радушно, ответил Ларионов. – Почему бы нет?
Но, видимо, в его голосе было так мало энтузиазма, что сестра пояснила:
– Терпела, сколько могла. Но завтра надо идти к подруге на день рождения. У меня волосы сейчас длинные, из кастрюли не промоешь, а больше не к кому попроситься, поблизости у всех ремонт.
Услышав про волосы, Ларионов понял, что звонил сестре регулярно, но реально не виделся с ней очень давно.
Жизнь текла рывками: то медленно, то быстро – и ход ее ощущался лишь от случая к случаю.
– Приезжай, приезжай, – повторил он. – Я уже дома и никуда не уйду.
– Ой, Саша, спасибо, выручил…
В голосе сестры звучала такая благодарность, словно он пообещал дать ей взаймы без возврата миллион долларов, или даже евро.
– Приедете все вместе? – уточнил Ларионов, чтобы прикинуть, в какой степени будет испорчен вечер.
– Да нет, что ты! Я, только я одна. Игорешка с друзьями уехал на турбазу, Шипунов может месяц не мыться. Это мне, как утке, постоянно нужна
Сестра засмеялась.
– Ладно, жду, – с облегчением сказал он.
В самом деле, все обстояло не так плохо – точнее, лучше, чем могло быть.
2
Дав отбой, Ларионов подумал, что они с сестрой до сих пор прекрасно понимают друг друга.
Нина собралась приехать одна вовсе не потому, что муж не любил мыться: брат терпеть не мог зятя.
Причин того имелось достаточно.
Зять был убогим, бесполым и бесхребетным, как инфузория.
Кроме того он носил имя Аркадий, которого Ларионов не выносил.
В довершение, Аркадий не пил водки и – что виделось самым худшим – был футбольным болельщиком.
Этих качеств хватало для того, чтобы свести контакты с зятем до минимума.
Сам Ларионов любил выпить и поговорить о чем-то интересном: например, об автомобилях или об истории второй мировой войны. Спорт он презирал, спортивное боление считал уделом недоумков.
Племянник Игорь был таким же ничтожеством, как отец, к тому же избалованным матерью до состояния наследного принца.
Сестра даже рядом с Аркадием осталась умной женщиной.
Поэтому в ванную попросилась одна.
3
Час назад он вернулся с вокзала.
Ларионовская жена преподавала в институте, ее отпуск тянулся все лето.
Сам он, как всякий простой человек, рассчитывал на двадцать восемь дней в августе.
Поэтому давно сложилось, что жена с дочерью сначала уезжали к теще в Альметьевск, потом в конце лета все отправлялись куда-нибудь вместе.
Семья Ларионова была самой обычной, сам он тоже был обычным человеком.
Когда-то он читал, что срок существования брака составляет семь лет. Это было в начале семейной жизни, в слова не поверилось.
Сейчас их супружеский стаж почти втрое превышал критический, утверждение казалось верным.
Они с женой испытывали взаимное уважение, поддерживали в крупном и в мелочах, ненатужно растили дочь.
Но между ними не осталось даже капли того, что заставляет ворочаться в постели, оставшись на ночь друг без друга. Они были просто близкими родственниками, но не партнерами.
Вероятно, так жили все, так диктовала природа человека.
Да и вообще, четвертый десяток сильно отличался от третьего.
Это тоже входило в порядок вещей.
Ларионов считался достаточно успешным человеком, неплохо зарабатывал и умел отдыхать. Но тем не менее с некоторых пор жизнь стала напоминать бесконечный туннель, где за каждым новым поворотом ожидался свет, а его все не было и не было.
Никаких перемен в образе существования не намечалось. С женой они не собирались расставаться, чтобы начать заново с кем-то другим и вдохнуть новые ощущения.