Внешний враг
Шрифт:
— Ежели догонят, и отбиться нечем будет…
— Не догонят.
Гаврила посмотрел назад, где старческий дом скрывался за лесом.
— Струсили?
— Старец не пустит. Ему сейчас не до нас.
Он усмехнулся и объяснил.
— В нем теперь волшебства не больше чем невинности в Александрийской шлюхе!
Сераслан одобрительно кивнул, а Гаврила с Исином переглянулись. Под их взглядами он и сам задумался, что сказал язык.
— А Александрия это где?
…. Солнце уже взлетело вверх, словно подброшенное кем-то яблоко. Наступило то время
— Полдень! — сказал Избор. И точно. Их тени съежились у них под ногами и нипочем не желали вылезать оттуда. Но главными сейчас были не они и не солнце, а горы. Их каменные громады нависали над лесом острыми зелено-коричневыми волнами. Высоко в небе смешивались громады камня и брызги леса. Деревья на склонах казались зеленой пеной и обрывками водорослей, поднятых бешеной водой со дна водоема. Да и сами горы были подобны волнам — кое-кто из них имел даже белоснежный гребень — ледяную или снежную шапку. Сложив ладонь козырьком Избор смотрел на все это каменное великолепие с некоторой нерешительностью.
Вершины гор — то зеленые, то коричневые, то снежно-белые простирались и вправо и влево. Дорога еще какое-то время катилась вперед, но и даже им, беспамятным, было ясно, что потом она свернет в сторону и словно река, потечет вдоль горной цепи, отыскивая ущелье или горку пониже, чтобы перевалить на другую сторону. Сераслан поглядывал на них и тележку вперед не гнал — понимал, что его новые друзья думают над своей дорогой. Неловко себя чувствовал не только он.
— Куда едем? — не выдержав молчания спросил Исин.
— Куда лошади везут… — отозвался Избор. Они надолго замолчали, наблюдая как на них наплывают деревья, ровняются с ними и убегают назад. Избор повернулся к Гавриле.
— А ведь хазарин прав. Пора определяться. А то ведь не мы едем, а нас везут…
Он не стеснялся, что Сераслан слышит его. Гаврила из-под бровей посмотрел на возчика.
— Послушай, Сераслан… Ты теперь куда?
— В Журавлевское княжество, — отозвался он. — Куда же еще?
Гаврила пожал плечами. Слова «Журавлевское княжество» были для него пустым звуком. Это ни о чем ему не говорило. Сераслан, понял это и бросив вожжи повернулся. Лошадь, почувствовав слабину пошла медленнее.
— Я конечно вам не советчик… Не знаю как вы решите, но по моему разумению нужно вам со мной ехать.
— Зачем?
Жизнь по-прежнему не имела цели. То есть конечно цель-то была, только кто-то так упрятал ее от них, что никто не мог отыскать концов.
— Там Хайкин сход Русских волхвов собирает. Может кто из них вам и поможет? Там мудрецы.
Он посмотрел на богатыря, но тот уже отвлекся. Его глаза настороженно смотрели на вершины деревьев, выискивая опасность.
— Кричит кто-то… — сказал вдруг Гаврила, поднимая руку и призывая всех к тишине. Сераслан остановил повозку и теперь все услышали далекий человеческий голос.
— Поют? — с некоторым колебанием сказал Избор. Звук был слаб и единственное, что можно было сказать так только
— Вот они неприятности, — пробормотал Исин оглядываясь по сторонам. — Ни меча, ни копья. Дубины подходящей и то нет…
— Откупишься… — зло сказал Гаврила, прикидывая какую в случае чего оглоблю у телеги сподручнее выворотить — левую или правую.
— Хватит каркать! — одернул их Избор. Он несколько мгновений вслушивался в налетавший ветер, а потом не очень уверенно предположил:
— Может просто радость у человека?… Может это он от радости орет?
Гаврила встал, и словно от этого стал лучше слышать.
— С радости? От такой радости волосы дыбом становятся! Наверняка ведь какой-нибудь людоед кричит.
— Ну, с людоедом-то вы справитесь… — сказал Сераслан. — Людоед — это же не чудовище… Это нам на один зуб.
Он легонько шевельнул вожжами и тележка покатилась навстречу крику. Богатыри уже не разговаривали между собой, а слушали далекий вопль.
Лес был чист. За шелестом листьев и птичьим звоном не было слышно ни лошадиного скока, ни скрипа натягиваемой тетивы, а вот неведомый голос становился все слышнее и слышнее. С каждым шагом, что приближал их к голосу, все яснее становилось, что Избор оказался прав. Неведомый путник пел. Подъехав поближе они разглядели старика, сидевшего в очерченном на земле круге. Рядом с ним светился маленький костер, над которым коптился старый котелок. Не прерывая пения старик что-то бросал в него и помешивал.
— Бог в помощь, путник, — сказал Сераслан принюхиваясь. Из котелка не пахло, а воняло. — Громко поешь!
В руках у него трепыхался шерстяной комок.
— Душа поет, — улыбнулся старик. — А душа так должна петь, что бы Богам было слышно…
— Можешь быть спокоен, — сказал Гаврила глядя в кусты позади старика. — Раз мы тебя услышали, то и Боги тоже.
— Далеко ли путь держишь? — спросил Сераслан.
— Друзей ищу… — ответил старик, откровенно весело разглядывая богатырей. — Они к Старцу здешнему отправились. Да и мне к нему же нужно зайти, посоветоваться…
Масленников оторвался от кустов. Старик тут был один. Сколько Гаврила не слушал — так ничего и не услышал, а бесшумных засад не бывает. Это он знал наверняка.
— Он тебе насоветует… — мрачно сказал Избор. — На простые вопросы ответить не может, а туда же…
А Исин усмехнулся.
— Не до тебя ему нынче. Мы только что от него. Там такое твориться…. Переполох!
— Так вы от Старца? — обрадовался почему-то старик. — Получили ответ на свои вопросы? Нашли, что искали?
— Никакой он не Старец, — сказал Исин, — а просто старый дурак! Морочит головы людям …
Старик наклонил голову и странно, одним глазом, словно курица посмотрел на них.
— Ага! — непонятно сказал он. — И ему значит тоже из тех же кустов…
Никто не успел удивиться, как он вдруг весело спросил.
— А что у вас за дело к Старцу было-то? Я, конечно не он, да вдруг помогу?
Избор насторожился и в упор посмотрел на старика. Слишком смело он себя вел. Не написано же у них на лицах, что они еще не знают кто им друг, а кто враг?
— Ты кто?
— Я-то? Я колдун… — спокойно объяснил старик.