Внешний враг
Шрифт:
Гаврила покачал головой, удивляясь прихотливости пути добрых мыслей, залетевших в голову Избора и избавивших их от джинов.
— Точно хватило… Не идут, джины-то…
— Может они еще дров не нашли, а с пустыми руками возвращаются совестно. — Он сам не верил в то, что говорил и не сдержавшись довольно засмеялся — хитрость удалась.
— Какая там у них совесть? Сбежали….
Исин, мечтательно глядя в лес, сказал.
— В телегу бы их впрячь и за яйцом…
Гаврила поднялся и заинтересованно
— Нет, — сказал воевода с сожалением. — Рядом с талисманом у них сил не хватит не то что телегу тянуть, а и руку поднять.
Исин поскреб голову.
— Ничего. Оглобли бы подлиннее сделали бы…
Он вздохнул. Что мечтать о бесполезном. Джины сбежали — теперь это было ясно всем и делать тут больше было нечего… Позади них лежали поваленные ветром деревья. На обломанных ветках накренившихся, но еще державшихся за землю лесных великанов, висели клочья зеленого дерна. Рядом с ними, буквально в нескольких шагах землю покрывали вороха срезанной травы и вмятины от ударов дубиной. В воздухе висел сладкий запах травяного сока.
— Земле опять досталось, а нам хоть бы что… — сказал Избор. Он разломал клетку с поддельным талисманом и одел его на шею.
— А как там этот… Остроголовый?… — спросил вдруг Исин, привставая на цыпочки.
Они завертели головами, отыскивая своего врага, но теперь и у виднокрая ничего не было видно. Мурины джины то ли забили его, то ли отогнали за лес. Посмотрев на солнце, Гаврила сказал.
— Все. Пошли.
Он закинул за спину мешок, заглянул в лицо Избору.
— Доставай поводыря.
Избор кивнул и опустившись на колени начал шарить в мешке. Рука его погружалась в него все глубже и глубже, но яйцо куда-то закатилось и все не попадалось под руку.
— С утра все теряется… — сказал воевода, сунув голову в глубину.
— Потерял? — ахнул Масленников.
— Да нет, я о другом, — успокоил его Избор.
Он кряхтя распрямился, оставив под ногами белый комочек. Яйцо, словно разгоняясь, сделало небольшой круг по срезанной траве и покатилось по направлению к лесу.
— Сперва Картагу потеряли, потом Мурю, потом двух джинов.
— Остроголовый вот пропал… — напомнил Исин.
— Да. Хоть дальше не ходи. Последнее что есть потеряешь… Нищим станешь.
Гаврила, повернувшись, осмотрел Изборов халат.
— С таким халатом в нищие не берут… Хоть год в ногах валяйся. Такой халат и за сто лет не прогуляешь.
Воевода весело покачал головой.
— С тобой все промотаешь. Купишь коней — потеряешь коней, купишь — потеряешь… На это никакого халата не хватит.
Избор подергал за полу халата, оторвал камень, подбросил его на ладони, а потом швырнул в Исина, шедшего чуть в стороне.
— Да и не держится у меня это…
В хазарина он не попал, зато в траве
— Не все нам терять. Можно и найти.
В поднятой вверх руке он держал одну их Муриных бутылок.
Избор застыл с поднятой ногой, словно увидел перед собой змею.
— Светлые Боги!
Гаврила, успевший представить, что тут будет, если из бутылки еще кто-нибудь вылезет, выдернул меч, потом, вспомнив, какой он, с руганью сунул его обратно.
— Тихо, тихо, — успокоил их довольный переполохом хазарин. — Чего всполошились? Никуда он отсюда не денется. Бутыль-то целая… Там бочажок… Так она в воду попала…
— На наше счастье… — облегченно вздохнул Гаврила.
Избор выдохнул сквозь зубы. Страх скатывался в ноги, и через них уходил в землю.
— Ты давеча одну бутыль хорошо пристроил. Может и эта пригодится? — продолжил хазарин, словно не видел, что творится с ним.
— Сунь в мешок. Сам же говорил «Первая заповедь: нашел — подбери!». — Решил Гаврила. — Мало ли что?
— Джин и талисман…. — вслух подумал Избор, прикидывая, усоседятся ли они.
— Ничего, — сказал Масленников. — Талисман в ковчежце, джин в бутыли…. Обойдется, а на нашей дороге чего не случается. Сгодится еще.
Санциско стоял, озираясь и старался представить, чем тут занимался Тьерн. Тут было хорошо и уютно — за спиной сопел здоровенный песиголовец, ворковали почтовые голуби, а сам претендент на место главы Совета лежал чуть в стороне, за занавеской, и тихонько стонал.
— Что с ним? — спросил Санциско не обернувшись.
— Его колотили как пшеничный сноп, — сказал Белый Ежик. — Я видел в шаре…
Глава Совета все-таки повернулся и невидящим взглядом посмотрел сквозь песиголовца. Тот, оскаблясь объяснил.
— Есть такая забава у славян.
Маг не удостоил его ответом. Сейчас его интересовали не обычаи дикарей, а его собственное дело.
— Что он делал?
— Если бы он был воином, — с легким пренебрежением ответил Белый Ежик, — я бы сказал, а так… Колдовал что-то.
Он кивнул на стол, что стоял позади главы Совета.
— Сам разбирайся.
Зверочеловек не прощаясь повернулся и вышел. Услышав шелест закрывающегося полога, Санциско сосчитал до ста, и только тогда дал волю чувствам. То, что произошло, выглядело оскорблением. Его товарища не превратили в камень или жабу, не упрятали в кувшин или дальнюю пещеру и даже не лишили памяти. Его просто избили, избили как простого поселянина….
— Белоян! — произнес Санциско. В голосе его звучала нежность, сочащаяся ядом. — Ты ответишь за это, Белоян!