Внезапно вспыхнувшая любовь
Шрифт:
Весь день Молли убеждала родителей, что прекрасно себя чувствует (что было очень далеко от истины), и в конце концов уговорила их сходить поужинать без нее. Едва за ними закрылась дверь, Молли бросилась звонить Оливии, а Оливия собрала всю команду. И теперь пятеро лучших подруг Молли сидели в ее крошечной гостиной, всей душой готовые помочь. Однако пока все, что они говорили, лишь усиливало ее раздражение.
– Когда Джек привез тебя на работу, – продолжала Оливия, – мы по очереди бегали к тебе и всеми возможными способами старались пробудить твою память,
– Я понимаю, что была не в себе, – устало проговорила Молли. – Но одного не могу понять: как вы позволили мне с ним жить?
Теперь она ясно помнила каждую секунду этих трех дней. Задушевные разговоры. Ласковые взгляды. Поцелуи. Джек вел себя безупречно, и Молли понимала, что он хотел одного – уберечь ее от потрясения. Но от этого унижение становилось только сильнее. Его винить не в чем, это она, она сама, бросалась ему на шею и предлагала себя!
– А что нам оставалось? – вступила в разговор Рей-чел. – Ты была твердо уверена, что вы женаты, и не желала слышать никаких возражений. Когда мы попробовали тебя разубедить, ты едва не разрыдалась, и Джек этого не вынес. Он не хотел причинять тебе боль.
С тяжелым вздохом Молли опустилась на диван рядом с Оливией.
– А теперь мне так стыдно!
Оливия ласково взъерошила ей волосы.
– Ну, от стыда еще никто не умирал!
– Неважно. В «Баррингтон» я не вернусь. Я уже сказала Джеку, что завтра уволюсь. Так и сделаю. Напечатаю заявление об увольнении, и кто-нибудь из вас передаст его Джеку.
– Ни в коем случае! – возразила Рейчел. – Не смей прятаться! Ты не сделала ничего дурного. Такое могло случиться с каждой из нас, – добавила она, и остальные согласно вздохнули: все они не с чужих слов знали, что такое безответная любовь.
– Да, наверно, – тихо ответила Молли. «Влюбиться может каждый, – думала она, – но принять собственные фантазии за реальность – нет, такое могло случиться только со мной!»
– Так что, придешь завтра в офис? – настаивала Рейчел.
Молли вздохнула.
– Хорошо, приду. Но из этого еще не следует, что я раздумала увольняться!
– А из того, что сейчас тебе хуже некуда, не следует, что надо бросать работу, – логично заметила Патриция. – Утро вечера мудренее, посмотри, как будешь себя чувствовать завтра, а там и решай, что делать.
На следующее утро Молли одевалась тщательнее обычного. Велик был соблазн напялить какое-нибудь убожество мышиного цвета, но, нет, пусть Джек не думает, что она трусиха! С такой мыслью Молли надела красное шелковое платье, любимые туфли на шпильках, вдела в уши тяжелые серьги и вошла в здание с таким надменным видом, словно корпорация «Баррингтон» принадлежала ей.
Несколько человек проводили ее любопытными взглядами. Один или двое спросили, почему ее не было в четверг и после обеда в пятницу. Но в основном все держались как обычно. Дойдя до лифта, Молли с облегчением перевела дух. Самое страшное опасение не сбылось: ее печальная история не стала достоянием всего учреждения.
Молли замедлила шаг и улыбнулась почти искренней улыбкой. Пока
Двери лифта раскрылись, и Молли храбро шагнула вперед.
– Привет, давно не виделись! – улыбнулась ей из-за своего столика Сэнди Джонсон. – Как самочувствие? Джек говорил, в среду вечером в «Махони» ты ударилась головой. Сотрясения не было? А почему ушла в пятницу после обеда? Тебе стало нехорошо?
Молли покачала головой.
– Н-нет… то есть да, голова закружилась, – выдавила она. – Меня осмотрел врач. Сказал, что все в порядке, мне просто надо немного отдохнуть.
– Ну, выглядишь ты просто класс! – завистливо вздохнула Сэнди. – И не подумаешь, что недавно болела!
«Слава Богу, – думала Молли, – Сэнди Джек ничего не сказал».
– Где мистер Кавано? Сэнди нахмурилась.
– Джека, – с ударением произнесла Сэнди, подчеркивая, что все в отделе привыкли звать босса по имени, – на этой неделе не будет. Он позвонил вчера вечером и сказал, что уезжает в командировку. Вернется только в следующий понедельник.
Сердце Молли пропустило такт.
– Ага, – глупо произнесла она, чувствуя, как запылали щеки, – ну хорошо.
Почему он исчез? Чтобы дать ей время успокоиться и прийти в себя? А может быть, ему самому теперь тяжело и неловко с ней встречаться?
Вокруг сновал народ – обычная утренняя суета. Сослуживцы выходили из переполненного лифта, обменивались торопливыми приветствиями и расходились по своим рабочим местам. Только Молли, словно окаменев, стояла посреди коридора, и людские волны обтекали ее, словно не замечая.
Недоумение ее сменилось робкой надеждой, надежда – безумным облегчением. Все по-прежнему. Никто не бросает на нее странных взглядов, не пристает с вопросами, не шепчется за спиной. Это может означать только одно – никому ничего не известно.
Словно и не было этих роковых трех дней.
Странная горечь сожаления уколола сердце. Молли подхватила портфель и торопливо, не позволяя себе задуматься, поспешила в свой кабинет.
Три дня она провела «замужем» за Джеком Кавано. И хотя отношения их оставались чисто платоническими, хоть теперь она и безумно злилась на Джека, от правды не убежать: это были счастливейшие три дня в ее жизни.
«Три счастливейших дня в моей жизни», – думал Джек, сидя за стойкой бара. Здесь, в Аппалачах, еще лежал снег, и холодный ветер пробирал до костей. Но мороз на улице не мог сравниться с холодом, что окутывал сердце Джека.
Он знал, что должен дать Молли время прийти в себя. Так проще всего. Так безопаснее. Вот почему Джек напросился вместе с Рексом Баррингтоном в командировку в Западную Пенсильванию, где корпорация собиралась купить отель.
Поездка Баррингтона продолжалась всего два дня. Но Джек остался в Пенсильвании до конца недели. Один. Пробовал смотреть телевизор – не смог.